Звездное небо, в которое смотрел юноша, было прекрасно. Тут и там включались звезды, словно тоже оплакивали Дамблдора. Как и сотни палочек, что поднимались вверх.
Но на Астрономической башне разворачивалась настоящая трагедия. Гермиона кричала на Рона, а тот не мог сдержать улыбки. Он позволял ее маленьким кулачкам опускаться на его тело. Он решил, дать ей выпустить свой гнев. Драко Малфой больше не стоит на его пути.
Она пыталась сдержать слезы в глазах, но они лились бесконечным потоком.
– За что? – не понимала она. – Он ведь опустил палочку. Он бы не убил.
– Он Пожиратель, Гермиона. Рано или поздно, он бы кого-то убил.
– Он опускал палочку! – настаивала на своем девушка. Его палочка была уже спрятана в кармане ее мантии. Она подобрала ее сразу же.
– Мы сражаемся на стороне Ордена, – напомнил Рон. – Если ты яшкаешься с Пожирателем, это ничего не меняет. Твоя задача убивать их при первой возможности.
– Он наш ровесник, Рон.
– Он Пожиратель, – не сдавался Уизли.
И все начиналось заново. Ее слезы, обвинения, ее кулачки на его груди и его горячий шепот на ухо, который обещал, что все это пройдет.
Во время очередной тирады, она резко замолчала и согнулась пополам.
– Что такое? – Рон тут же кинулся к ней.
– Не подходи ко мне, убийца.
– Что с тобой? – он искренне переживал, а ей реально нужна была помощь.
Именно поэтому она сдалась.
– Живот, – простонала Гермиона.
– Колит? Режет? Что надо сделать?
– Помоги дойти до больничного крыла, – она протягивает ему руку
– Тебя ранили? – обеспокоено спрашивает Рон.
– Нет, я беременна.
– От … Ты залетела от Пожирателя? – она пошатнулась, настолько сильным было его отвращение.
– Сейчас не время, мне нужна помощь, – взывала она к его человечности.
Но его мир, который он придумал, рушился. Снова Драко стоит на его пути.
– Конечно, – безэмоционально произносит Рон. – Идем.
Аккуратно придерживает ее за талию. Дверь со скрипом открывается, а в следующую секунду мир бешено вращается, когда она почувствовала сильный толчок в спину.
Витиеватая лестница и больше ста ступеней. Чудо, что она не сломала шею. Рон вальяжно спускается и останавливается перед ней. Она не может поднять голову и посмотреть на него. Видит лишь его начищенные туфли.
– Помоги мне, – просит она, трогая кончик его туфли. Она чувствует, как кровь бежит по ногам, но не чувствует боли. Лишь липкий страх.
Он присаживается на корточки, убирает с ее лица прилипший влажный локон.
– Конечно, – обещает он. Встает.
А в следующее мгновение пинает ее в живот, заставив нечеловечно закричать.
– Все, чем смогу, – уточняет он, пиная второй раз.
Он все же принес ее в Больничную крыло, где мадам Помфри плакала в своем уголке. Но заметив, что кому-то нужна помощь, она тут же ринулась, забыв все печали, приглушая боль.
– Что с ней?
– Моя девушка упала с лестницы. Ну знаете, она была там, на башне, с директором, а теперь вот…
– Клади ее сюда бегом, – указывает женщина на кушетку. – В нее что-то попало? – уточняет она.
– Мы ждали ребенка.
– Ох, – сокрушается Помфри. – Дружок, тебе придется постоять за ширмой, – и Рон кивает.
Мадам Помфри делала все возможное и невозможное. Спустя примерно час она вынырнула из-за ширмы.
– Как она?
– Мисс Грейнджер через пару дней может покинуть больничное крыло, но…
– Но?
– Мне жаль, но ребенка я не смогла спасти.
Рон поджал губы, сдерживая улыбку. Это была прекрасная новость – призрак Малфоя снова померк в его ярко раскрашенных мечтах.
Гермиона стала подавать признаки жизни, и Помфри кинулась к девушке. Мадам рассказала ей все, пряча глаза. Женщина пообещала сохранить все в тайне, но Гермионе было глубоко плевать.
Она начала плакать, кричать и метаться в кровати. Помфри пришлось насильно влить в нее большую дозу успокоительного. Рон ушел. Поэтому женщина решила составить Гермионе компанию.
– Все будет хорошая, милая, – гладила она девушку по волосам. – Ты сильная, крепкая, у тебя обязательно будут еще дети.
А Гермиона начала плакать сильнее, ведь она знала, что мир никогда не увидит ребёнка Драко Малфоя. Его ребёнок был особенным и неповторим. И она не сберегла его. За одну ночь она потеряла сразу обоих. Ей не нужны были другие дети – ей нужен был он. Единственное, что Драко подарил ей. Единственное, о чем не знал. Единственное, что она смогла украсть у него взамен на своё сердце
========== Глава 21 ==========
Комментарий к Глава 21
Как заявила моя бета, предыдущая глава была слишком. Очень много слишком, поэтому эта глава небольшая, но вышла на неделю раньше. Если все пойдет по плану, то главы будут стабильно выходить раз в неделю, но меньшего объёма. Не берусь этого обещать, но очень постараюсь.
Берегите себя!
Несколько дней в Больничном крыле растянулись на неделю для Гермионы Грейнджер. И все это время она плакала под причитания Мадам Помфри, которая даже при помощи зелий не могла помочь справиться с болью. С душевной болью.
Наверное, такую же адскую боль испытывал Теодор, когда решил прекратить свои страдания. Она его не вспомнила, но она его помнила.
Именно такой и нашел ее Забини. Он бы пришел к ней намного раньше, но не знал, где она. Поттера нигде не было видно, а Уизли ходил самодовольный, и на все расспросы Блейза говорил, что Гермине “заебись без гадюк”. Он ее искал, но безуспешно.
А потом его завалили. Он буквально погряз в делах. У слизеринцев больше не было лидера – дальнейшая судьба Драко Малфоя была окутана загадками. Нотта тоже не было, чтобы разрядить обстановку. Он остался один. Совсем один. У слизеринцев не было даже декана!
И Блейз взял на себя эту страшную роль – сдерживать стороны. Другие факультеты винили во всем случившемся именно Слизерин, особенно доставалось отпрыскам Пожирателей. И Блейз пытался их образумить. И только лишь благодаря его врожденному обаянию и трезвому уму перебранки не доходили до магических дуэлей.
Но в то же время он пытался сдержать ответную реакцию слизеринцев – их возмущение росло, и Забини мужественно принимал на себя удар. А когда почувствовал, что не справляется, отправился к Помфри, чтобы она дала ему настойку-другую от нервов, иначе он будет первым, кто свихнется и проклянет каждого в этом замке.
Тут они и встретились. Она плакала и винила себя, что не уберегла их. И Нотт вместе с ней оплакивал своего друга – по Дамблдору пусть Грейнджер плачет. Между ними недопонимание, но горе его сглаживает.
Забини рвался к другу, но не мог к нему попасть. Минерва Макгонагалл отпустила студентов по домам, но при условии, что родители самолично за ними явятся. Другие же, кто не был столь подавлен или огорчен, продолжили обучение. Каких-то полтора месяца. Но это было сложно назвать учебой. Все были раздавлены и делали друг другу поблажки – ученики не замечали тревоги преподавателей и их заплаканные глаза, те же, в свою очередь, не настаивали на докладах и сквозь пальцы смотрели на домашку.
Его мать, естественно, не спешила его забрать. Скорее всего, ее вообще не было на континенте. Блейз был уверен, что у нее новая очередная “большая” любовь. Снегга не было, и не к кому было придти и попросить помощи. В самом деле, не к Макгонагалл же идти.
Он писал письма. Много писем. Но все они приходили не распечатанными. И Блейз совсем расклеился бы, но у него была Гермиона. У него не было права на слабость.
И Гермиона была не просто стимулом не опускать руки – она была в какой-то мере для него указателем. Показателем, что с Драко все в порядке. Друг столько раз отравлял разум Гермионы, что если бы с ним что-то случилось, что-то страшное, то она бы вспомнила. Не все, но что-то бы. И Забини каждый раз улыбался сквозь боль, когда не наблюдал признаков возвращения памяти.
Он буквально поселился в Башне Старост. И плевать он хотел на разрешения или правила. И что, что он не староста? Там оставался последний друг. Его последний оплот.
В Башне Старост всегд было холодно. Грейнджер нараспашку открывала все окна. Забини боялся, что она замерзнет и заболеет, поэтому незаметно направлял на нее всегда согревающие чары. А она не понимала, почему еще не превратилась в ледяную статую.