Джинни задумалась над словами брата. Рон, конечно, был забавный, но пару раз в месяц мог шокировать своими глубокими наблюдениями. И Джинни была согласна, что Грейнджер – хитрая стерва, которая крайне удачно попрыгала на членах слизеринцев. Но в глубине души Джинни была восхищена – Гермиона действительно просчитывала все на несколько шагов вперед.
И Джинни Уизли тоже решила завести себе ручного Пожирателя. Больше всего ей нравился Теодор Нотт. О нем никто не отзывался плохо, ходили слухи, что он даже гей, а какая девушка не мечтала бы исправить непутевого парня? Но Джинни точно знала, что Нот не такой. Соседки по комнате Гермионы все рассказали.
И Джинни поняла, что ей нужен Нотт-младший. Проблема была в том, что она была ему не нужна. Он ее не замечал. От слова совсем. Он всегда оборачивался и кивал, если она звала его для приветствия. Он всегда придерживал для нее дверь, если они “случайно” пересекались. Пару раз он помог ей что-то донести.
Или он был туп, раз не понимал ее намеков. Или он был туп, раз влюбился и не замечал Джинни. Именно так думала девушка.
Тогда взгляд пал на Блейза Забини. Именно в тот вечер, на вечеринке, когда она хотела подтвердить, что Нотт не такой уж и замечательный и наставляет рожки подруге, Джинни поняла, что Блейз красив. А еще она видела, как он смотрел на Гермиону. Пару раз она видела, как Паркинсон буквально млела в его объятиях.
Сама. Паркинсон. Млела. Этого было достаточно. Он ей был нужен. Но он был тоже недосягаем.
А потом избалованная Джинни поняла, что она не пешка. Она королева. А королеве положено брать лучшее. И Малфой был более, чем достоин. Сама мысль о том, что она сможет увести его у Грейнджер заставляла желудок совершать кульбит, а губы медленно расплываться в странной улыбке.
И сам Малфой был странным. Он не посылал ее. Не закатывал глаза. Он брал все, что она ему предлагала, но никогда не давал то, чего она хотела. Ей казалось, что это он ее дразнит. Она не могла ни о чем думать. Она стала одержимой, и Грейнджер стала для нее проблемой.
Именно тогда брат объединился с сестрой, и вместе они придумали, как им достичь желаемого.
Но у Рона была за спиной одна тайна, которую он тщательно скрывал. Как-то раз никто не составил ему компанию в Хогсмид, и к нему подсел незнакомец с заманчивым предложением. Он обещал золотые горы за одну услугу. И Рон согласился. Потому что это значительно облегчало его будущее.
Джинни тоже отчаянно старалась хорошенько устроиться. Но каждый тест не давал ей двух полосок. И надежда на спасение таяла, исчезала, как, собственно, и Драко Малфой.
Она отчаянно нуждалась в новом плане, но Рон стал слишком… самостоятельным.
Гермиона Грейнджер никогда не мечтала о том, чтобы стать принцессой, как ее иногда называли за спиной. Ей не нужен был принц, тем более на коне. Но и о мальчиках она тоже не мечтала. Она хотела быть врачом, как родители. Но не стоматологом. Может быть, каким-то важным хирургом, чтобы спасать людей. А может и ученым, чтобы разрабатывать новые и нужные препараты.
Но вместо этого судьба дала ей волшебную палочку. Перспективы стали большими, как и ответственность. Гермиона шла к своей цели, да еще умудрялась тащить за собой друзей. Но судьба решила посмеяться над ней и послала ей любовь.
И сейчас Гермиона сидела рядом с Роном, который с важным видом сжимал ее коленку в Башне Гриффиндора, и не понимала, что не так.
Она мечтала об этом последние два года.
Она хотела этого.
Но она чувствовала… абсолютно ничего. Чужое. Незнакомое. И ладонь у него еще холодная.
Неловко. Будто она совершенно голая, и все на нее пялятся. Так и хотелось сбросить его руку и прикрыться.
Было что-то не так, но каждый раз, когда он ее целовал – влажно и жадно – она мечтала о требовательных губах, что дерзко бы смяли ее.
А Рон злилися, потому что дальше поцелуя дело не заходило. Максимум, он мог погладить ее коленку, а хотелось бы потискать грудь. Но нет.
– Просто дай ей время, она уже никуда не денется, – советовала Джинни, которая немного, но чувствовала себя виноватой.
Но когда ее личное счастье замерло в балансе на весах, на Грейнджер было плевать. С совестью можно договориться, а вот жизнь надо выторговывать сейчас.
Драко Малфой в детстве всегда хотел быть высоким и красивым, как отец. Мечты сбылись. Но к этому еще бесплатно прилагалось одеяние Пожирателя Смерти. Звучало круто, и Драко не понимал, почему мать всегда плакала, когда он гордо обещал, что будет таким, как папа. Теперь понял, но Нарцисса больше не плачет.
Он разбил все зеркала в своей комнате, потому что видел в отражении монстра с белыми волосами. Не по годам серьезный взгляд выдавал всю боль, через которую юноша прошел. А сколько боли было впереди.
Черт, Дамблдор обещал ему защиту, и именно сейчас Драко готов просить о ней. Но кого? Старика уже нет, а Орден вряд ли примет его с распростертыми объятьями.
Но он был Малфоем. Уже на следующий день после своего неожиданного пробуждения он гордо сидел рядом с отцом и с важным видом кивал Темному Лорду. Он понятия не имел, о чем тот говорил, мысли были где-то в облаках, и кивать приходилось на автомате – банальная вежливость, желание показать, что ты слушаешь собеседника, или же желание жить.
Дни стали одинаково скучными и серыми. Даже природа плакала вместе с душой парня.
А Блейз Забини понял, что неважно, кем ты хотел когда-то быть. Важно, кем ты стал. А стал он херовым другом. Он потерял всех, не сберег.
Когда Блейз Забини снова отправится в Хогвартс, Золотого Трио там уже не будет – ребята сбежали, оставив записку Минерве Макгонагалл, в которой объяснили, что с ними все хорошо и не стоит их ждать на следующий учебный год.
Им не везло все лето. Ребята днями и ночами думали над крестражами. Их семь, а было уничтожено только два. Гарри считал, что, рано или поздно, Волан-де-Морт поймет, чем они занимаются, и перепрячет артефакты. Или же сделает новые. Было страшно всем.
Очень часто они ругались, но это бывает, когда ведешь уединенный образ жизни. У них были только они сами. Нельзя было просто пройтись по улице и развеяться. Нельзя было написать родным. Нельзя снять номер в гостинице. Только лес и палатки. Только общество друг друга, от которого ребята начали уставать.
– Получается, нам надо найти еще пять, – каждое утро говорил Рон.
– Со вчерашнего дня ничего не поменялось, – вздыхала Гермиона в ответ.
– Надо думать, – Гарри потер шрам.
Как-то раз он сказал Гермионе, что хочет попробовать окунуться в сознание Реддла, как тот сделал на пятом году обучения, но Гермиона в пух и прах разнесла эту затею.
Они знали, что третий крестраж – медальон, реплика которого всегда была у Гарри в кармане, как напоминание о тех страшных событиях, что он пережил в пещере.
Но это не облегчало дело. Ведь где-то было еще четыре. Четыре! А они понятия не имели, что те из себя представляют. Каждый раз, Гарри мысленно шептал “минус один”, ведь он тоже был крестражем в той или иной мере. Итого три. Три!
– Я знаю, что мы ищем, – Гермиона ворвалась в палатку.
– Ты промокла под дождем и бредешь? – рассмеялся Рон. – Мы целый месяц не могли додуматься, и наш единственный успех, это подачки Дамблдора, которые даже не работают, – кивнул Рон на золотой снитч в руках Гарри. – Не думаю, что ты…
– Ты бы выслушал для начала, – укоризненно сказал Гарри. Он похлопал рядом с собой, и Гермиона присела в паре сантиметров от парня. – Рассказывай, – улыбнулся он.
– Я думаю, что знаю, что мы ищем, – повторила она, когда уселась. – Даже не так, я уверена в этом! – ее глаза сияли. – Я только не знаю, где нам это искать, – немного опечалилась она.
– А толку тогда? – подал голос Рон, но Поттер на него шикнул.
– Медальон Слизерина, верно? – издалека начала Гермиона. Дождавшись, когда ребята кивнут, она воодушевленно продолжила: – Ты, Гарри, из Гриффиндора, верно? – очередной не понимающий кивок от мальчишек. – Тогда мы ищем что-то связанное с Когтевраном и Пуффиндуем, – победно закончила девушка.
– Неплохо, – согласился Избранный.
– Недостаточно, – возразил Рон.