– Вот черт, – выругалась Лестрейндж. – На самом интересном месте. Но я оставлю тебе подарочек на всю жизнь.
И Беллатриса достала небольшой серебряный кинжал.
– Дрянь, – Белла опалила ее своим несвежим дыханием, а затем начала царапать что-то на ее предплечье. – Теперь все будут знать, кто ты такая.
Закончив, Пожирательница полюбовалась своей работой, переворачивая ее руку своим ботинком.
– Сойдет, – решила она. – Драко, милый, отведи это маггловское отродье в подземелье. Пусть одна сидит и думает над своим поведением, – и Белла исчезла в дверном проеме.
Он не сразу рискнул к ней подойти. Издалека он смотрел, как поднимается ее грудь в такт дыханию. Как громмко она хрипит. Как кровь вытекает с краешка губы. Как она вся лежит обнаженная и израненная.
– Грейнджер? – позвал он, но она даже не шелохнулась. Лишь хрипы стали чуть громче в этой оглушающей тишине. – Грейнджер! – кинулся Драко и упал на колени перед дрожащим телом. – Открой глаза! – просит он, чуть ли не умоляет, срываясь на крик. – Не смей умирать! – его ладони быстро ощупывают повреждения. – Ты не можешь оставить меня одного. Не сейчас.
Ее тело не просто кипит. Оно горячее, как лава. И Драко становится страшно. Страшно, ведь она не переживет холод подземелий. Решение приходит моментально. Инстинктивно. Ноль мозгов. Только импульсы.
Подхватив девушку на руки, пинком открыл дверь и понес не вниз, а наверх – в свою комнату. Потому что ей давно было там самое место. И не важно, как она тут очутилась, но он ее не отпустит.
– Разве подземелья находятся не снизу, Драко? – Люциус стоял у подножия лестницы, наблюдая за сыном.
– Да, отец.
– Разве ты не должен… разве ей не место в нашей темнице?
– Разве мы не устали терять женщин, которых любим? – в лоб спросил Малфой-младший.
И Люциус открыл и закрыл рот, не зная, как правильно на это реагировать. Не так он воспитывал сына. Не так он должен показывать свои эмоции. Все было не так.
Драко же смело и открыто смотрел на отца. Битва характеров. И он победил, когда Люциус, не зная, что сказать на это, развернулся и ушел. Плечи юноши вздрогнули, когда за Люциусом хлопнула дверь одной из комнат. Это же и привело его в чувство. Опомнившись, Драко полетел вверх по лестнице.
– Тинки! – позвал он, и домовик тут же оказался перед ним. – Я не знаю, что с этим делать, – Драко в отчаянии схватился за голову.
– Бедная мисс, – Тинки осторожно осмотрела девушку.
– Пожалуйста… – просит Драко.
Домовик исчез с громким хлопком, но уже в следующую минуту Тинки стояла рядом с кроватью, раскладывая самые различные баночки и порошки.
– Останутся следы, – предупредила эльфийка, когда начала втирать какой-то специфический раствор в бледную и исполосованную кожу Гермионы.
Гриффиндорка дернулась и болезненно застонала сквозь беспамятство.
– Чшш, – положил Малфой руку на ее лоб. Его прохладная ладонь несколько успокоила девушку. – Все будет хорошо. Я… я обещаю тебе, Грейнджер.
Намазав девушку чем-то непонятным и остро пахнущим, Тинки начала что-то бормотать себе под нос и делать какие-то па руками. Драко ахнул, когда вокруг тела девушки появилось небольшое золотое сияние.
Пока Тинки продолжала колдовать, Драко начал распутывать ее волосы, нежно убирая с волос запекшуюся кровь. Но даже его магии не хватало, чтобы затянуть абсолютно все раны.
– Тинки, – как-то неловко начал Драко. – Ее еще ранили… ну там, понимаешь? – Эльфийка вскинула на него свои большие глаза, не совсем понимая. – По-женски, – пояснил Драко, глядя в потолок.
– Святой Мерлин, кто же мог совершить такое злодеяние? – эльфийка даже за сердце схватилась. – Вот увидите, хозяин, Мерлин покара…
– Тинки, просто сделай с этим что-то, пожалуйста, – голос дрогнул, и Драко поспешил отвернуться к окну, чтобы еще и домовик не заметил его слабость.
Но маленькая морщинистая ручка легла на его плечо и несильно сжала.
Спустя полчаса они остались вдвоем: Гермиона, отчаянно метающаяся по кровати, и Драко, отчаянно пытающийся ее поймать и успокоить.
Магия Тинки помогла, Гермиона стала похожа на человека. Раненного, растерзанного, вернувшегося с того света, но человека. Руки парня дрожали каждый раз, когда он касался ее кожи, а она в ответ вздрагивала еще сильнее от его неуловимых прикосновений.
Драко набрал теплую ванну, как рекомендовала Тинки. Было трудно искупать бессознательное тело, но он справился, и весьма успешно. И сейчас Гермиона лежала полностью нагая на его кровати. Практичести так, как он и мечтал.
Драко прокатывал белую субстанцию между пальцами, прежде чем нанести на кожу девушки, которая по-прежнему была в сладко-мучительном забытье. Он словно заново открывал для себя ее тело, нежно обрабатывая каждую рану, каждый рубец и борозду.
– Нет, – стонала она. – Нет.
– Я рядом, Грейнджер, – он целовал ее во влажный лоб. – Я больше не дам тебя ей на растерзание, – обещает парень.
– Хватит, хватит, пожалуйста.
Это было совсем неправильно. Она не должна была находиться так близко к слизеринцу, а ему следовало держать себя в руках. Но он слишком долго по ней скучал. Слишком долго она ему снилась.
Его руки стали слишком нежно скользить по ее телу, не забирая боль, но уже лаская. Его пальцы замерли на ее животе, и Драко прикрыл глаза.
Когда Белла ее пытала, Драко заметил то, чего нет, но должно быть. Они с Забини провели целые недели, угадывая, октябрь или ноябрь. Но за окном сентябрь, а живота у Грейнджер не было. Надежда, что она сохранила его ребенка разбивалась о такие же глубокие борозды, что были рассыпаны по ее телу.
– Почему же? – шептал Драко куда-то ей в живот. – Грейнджер, почему ты не сберегла нас?
Боль искала выход в чем-то, помимо слез, Драко знал, что уже утром будет себя ненавидеть, но сейчас он шептал контрацептивное заклинание и увлажнял девушку при помощи магии.
– Ты этого не заслуживаешь, – вышло немного грубо.
А затем он несильно прикусил ее плечо и медленно толкнулся, прикрывая глаза.
– Пожалуйста, – бредила Гермиона.
– Я скоро, Грейнджер, – пообещал Малфой.
Его частое дыхание согревало комнату. Его всхлипы сожаления наполнили ее.
– Остановись! – Гермиона широко распахнула глаза.
Драко тут же замер, глядя в ее синие глаза. Но все итак уже было до такой степени неправильно, что неправильно было остановиться. Он запустил руку в ее волосы, откидывая голову назад, чтобы не разорвать зрительный контакт.
Но со стороны Грейнджер это было всего лишь мгновение реальности. Она снова ушла в себя, но при этом крепко обхватила руками его плечи.
– Покажи мне, – просит Драко. – Покажи, что они с тобой сделали.
Сначала он думал, что Грейнджер пришла к нему. Но время шло, а он не видел и тени того, что между ними было. И сейчас не мог упустить возможность узнать правду.
– Покажи мне, – просит Малфой, теряясь в ней.
Он тонет в море ее глаз, синих, как бездна. Он плывет по течению, пока это течение не приводит его к небольшому закоулку сознания, темному и опасному. Драко ощупывал эту небольшую плотину, которая держала все воспоминания, грозя снести все и разрушить саму Гермиону.
То, что у нее осталось. Весь он сам – исковерканный монстр, скалящийся в ее сознании. Насильник и Пожиратель. Убийца Дамблдора. Боль растеклась по его грудной клетке, когда он смотрел на фальшивые заклинания. Но это была не его боль. Боль Грейнджер, которая каждый день теряла его. Предательство малышки Уизли. Пинок от Рона. Ее отчаянный вопль и пустой взгляд в потолок Больничного крыла.
– Грейнджер, – содрогнулся он.
Но он увидел чуть больше, чем хотел бы. Он увидел то, чего боялся. Он увидел, как они уничтожили крестраж.
Утром Грейнджер окажется на полу в своей темнице, но в этот раз кто-то принес ей дырявый матрас.
– Тысяча один. Тысяча два, – дрожал ее голос.