– Нет, – твёрдо повторила девушка.
– Боитесь попасть в ад, миссис Малфой? – с прищуром спрашивает волшебник.
Гермиона молчит, не зная, какой ответ будет правильным. Она устала от этих взрослых игр и аллегорий.
– Зря, – улыбается мужчина. – В ад попадут лишь те, кто в него верит, а в рай – никто, потому что каждый жалок и грешен. Люди боятся смерти, но ведь она, на самом деле, хорошая подруга, раз избавляет нас от мучений.
– Все равно, нет, – Гермиона качает головой.
– Если стоит выбор между жизнью и смертью, что вы выберете?
– Я лучше умру, – в ответ шепчет девушка.
– А если будет стоять выбор между жизнью и смертью друга?
– Но это ужасно!
– Знаете, что на самом деле ужасно, Гермиона? – он обходит девушку и становится ей за спину. – Ужасно быть запертой в собственном теле и притворяться другой. Ужасно быть запертой в золотой клетке. Это самое страшное, наблюдать, как твоя молодость, твой разум медленно покидают тебя, просачиваясь сквозь прутья твоей темницы,не так ли? – ядовито шепчет он на ухо, придерживая девушку за плечи.
– Замолчите, – шепчет девушка.
– Рано или поздно, но вы ступите на этот скользкий путь, миссис Малфой. Если не ради себя, то ради других, – и он ушёл так быстро, как только мог.
И больше она никогда в жизни его не увидит.
Остаток дня Гермиона провела с Блейзом, он немного рассказал ей о себе, немного о Теодоре, и совсем чуть-чуть о Хогвартсе. И Гермиона слушала, чуть ли не с открытым ртом.
– Откуда ты столько знаешь о Хогвартсе? – восхитилась экс-Грейнджер.
– Я все еще студент Хогвартса, – напомнил Блейз.
– Но ты ведь сказал, что слизеринцам сейчас туго, а ты еще и друг Драко, – качает головой Гермиона.
– Панси, – пояснил Блейз.
– И ты ей веришь?
– Почему я должен сомневаться в своей девушке?
– Она твоя… То есть вы… Ух ты, – красноречиво промолвила Гермиона.
– Да, еще с зимы.
– Я не знала.
– Просто не обращала внимания.
И Блейз дальше продолжил рассказывать сплетни Хогвартса, которые Гермиона слушала, но с грустным глазами. И тогда он понял, что должен помочь им.
– Гермиона, я тебе не говорил, но ужин тут ровно в шесть.
– И?
– Нотт всегда переодевается к нему. Смекаешь?
– Не уверена.
– Если ты хочешь с ним поговорить, то его комната третья справа на втором этаже.
– Спасибо, – поблагодарила девушка.
Поговорить действительно стоило. Но надо ли ему это? Он ведь был убедителен с утра. Но в сердце теплилась надежда, что она не так все поняла.
Нашла нужную комнату и постучала. Ответа не было, и тогда она решила войти. Его запах. Вся комнаты была пропитана им.
Ностальгия.
Гермиона с любовью провела кончиками пальцев по корешкам книг, что стояли в его шкафу. Ладонью провела по большому письменному столу, на котором лежали его письма. Тут же стояла и кружка с недопитым и совершенно холодным кофе – раф, апельсиновый. Она мечтательно улыбнулась, ведь атмосфера унесла ее куда-то в мечты.
Села на край кровати. Чувствовала, что он должен скоро прийти. И Теодор не заставил себя долго ждать.
– Что ты тут делаешь? – с порога спросил он. Слишком сухо.
– Тебя ждала.
– Не стоило.
– Ты голодна?
– Нет.
– Замечательно, – улыбнулся Нотт. – Я приму душ и доставлю тебя обратно в Англию.
– И это… это все? – она старается удержать боль в себе.
– А что ты еще хотела?
– Ничего, – поспешно отвечает она и отворачивается.
Он смерил ее взглядом, словно сканировал. Безуспешно. Хотя их боль была общей. Одна на двоих. Снял рубашку, бросив ее на спинку стула и скрылся в ванной. Спустя минуту Гермиона услышала, как льётся вода.
Мысль промелькнула раньше, чем Гермиона сумела сообразить, что делает. Если ему не терпится от нее избавиться – пожалуйста, но она заберёт частичку его с собой. Быстрые пальцы стянули кофту и тут же накинули на плечи его рубашку, которую он небрежно бросил на стул.
Она почувствовала себя немного лучше, почувствовав на себе его запах. Вот бы он въелся в нее. Застегнула неправильно, косо, но было так все равно.
Юркие пальцы расстегнули молнию и джинсы медленно сползли по ее бёдрам, придерживаемые ее неуверенными пальцами. Носки она тоже сняла.
Мысленно пожелала себе удачи и направилась в ванную комнату. Он ведь хотел ее, точно хотел – именно это придавало ей уверенности.
Мышкой проскочила, он и не заметил. Стекла душевой еще не настолько запотели, поэтому она видела, как он подложил руку под лоб и прислонился к стеклу.
Казалось, ему тоже было больно. А раз так, то она обязана была забрать хотя бы половину боли себе.
Он был где-то глубоко в своих мыслях, не заметил, что дверцы кабинки приоткрылись, и Гермиона уже тоже стояла под тёплыми струями. Она прижалась к его спине своим животом, положив руки на его плечи.
Он развернулся – его глаза метали молнии, и Гермиона сжалась.
– Что ты тут делаешь? – недовольно шипит Нотт, больно сжав ее локоть.
– Я соскучилась по тебе, – просто ответила Гермиона.
– Это, конечно, важная информация, но не думаю, что ее стоило говорить мне в душе.
– Я люблю тебя.
Вот это точно не стоило.
Он прикрыл глаза, осмысляя услышанное, пропуская через себя. Черт, его рубашка на ней намокла и чересчур интимно облегала ее фигуру.
А Гермиона была готова упасть перед ним на колени и разрыдаться, спрашивая, что она сделала не так.
Но это не потребовалось. Она успела только взвизгнуть, когда он сделал шаг и впечатал ее спину в стенку кабинки.
– Тео? – полустон-полувсхлип сорвался с ее губ.
А потом его жадные и требовательные губы оказались на ее губах. Желанно и долгожданно.
– Зачем? – он едва оторвался от нее.
– Ты нужен мне, – всхлипнула Гермиона и прильнула к нему.
– Это неправильно, ты ведь понимаешь?
– Пожалуйста, не будь таким правильным, – опять всхлипнула девушка. – Хотя бы не сегодня, – взмолилась Гермиона.
И он кивнул, глядя на нее мутными глазами.
– Раз ты просишь, – улыбнулся он.
И Гермиона поняла, что простит ему все за эту улыбку. Море его глаз снова смыло ее, унося куда-то на необитаемый остров, где были только они вдвоём.
Двумя руками он придерживал ее лицо, нежно целуя, не торопясь. Он мог позволить себе дать ей несколько минут нежности, о которых она молила.
Ее руки скользили по его рукам и никак не могли остановиться. Это был вопрос жизни и смерти – касаться его. Она первая вторглась языком в его рот, вызывая у парня тихий стон. Их языки долгожданно сплелись, даря новые, забытые ощущения.
Она хотела, чтобы этот поцелуй не заканчивался, чтобы во рту всегда был горький вкус сигарет и крепкого кофе.
Ей хотелось, чтобы его жилистая рука всегда оттягивала ее волосы назад, освобождая место для поцелуя в ключицы. Чтобы он всегда смотрел на нее таким невинно-влюблённым взглядом.
Он отдал бы свою жизнь всего за несколько мгновений с ней. Но не мог – не хотел причинить ей боль одиночества.
– Мы не можем, – прошептал он ей на ухо, обводя кончиком языка ушную раковину.
– Можем, – пискнула Гермиона, когда он зубами оттянул мочку уха.
– Малфои ищут тебя, – прошептал Теодор, уже посасывая шею. – Уверен, эти гады проверят.
– Что? – не поняла девушка.
– Тебя, – выдохнул слизеринец.
Он видел в ее глазах понимание, но желание было сильнее.
– Нет, – покачал он головой на ее вопросительно-умоляющий взгляд.
Он буквально кожей почувствовал ее разочарование.
– Нет, – простонала уже она.
Их страстные, жаркие поцелуи на грани отчаяния вызвали вполне очевидную реакцию – у Нотта встало. И Гермиона с нежностью проводила ладонью по его стояку. Она хотела его до боли, и уже потеряла контроль. Осталось только заставить и его лишиться самообладания. Она хотела, чтобы он потерялся с ней. В ней.
– Черт, – выругался парень. Даже злейшему врагу он не пожелал бы оказаться в такой ситуации.