– Пожалуйста, – просит Гермиона и трется об него.
– Не могу, – обе его руки легли по обе стороны от головы Гермионы. Он даже прикрыл глаза, чтобы восстановить дыхание и сердечный ритм.
Ее контроля не было. Было только желание, голое и неприкрытое. Она медленно опустилась вниз.
Он вздрогнул, когда она робко провела языком по всей длине пениса.
– Нет, – он тут же опустил руку вниз, в ее волосы, и попытался ее поднять.
Но она вцепилась в его бёдра и обхватила губами головку, отчего Нотт замер. Ее больше не тянули наверх, поэтому она почувствовала, что она на верном пути. Несколько раз обвела языком головку, заставив слизеринца выругаться сквозь сжатые зубы.
Он хотел снова сказать «Нет!», но ни один мужчина в такой ситуации не скажет «нет». И он не был исключением. Одна его рука по-прежнему упиралась в кабину, а вторая зарылась в волосах Гермионы, перебирая влажные пряди.
Она была рада такой своеобразной поддержке. Окрыленная своей небольшой, но победой, Гермиона вернулась к своему увлекательному занятию.
Правой рукой обхватила основание члена и стала не быстро его надрачивать в то время, как язык порхал по уздечке. Иногда она заглатывала его наполовину, иногда полностью выпускала из своего рта, чтобы пройтись языком по длине.
Его рваные стоны были музыкой для ушей. И она старалась изо всех сил сделать ему приятно, извиниться, если была не права, показать, насколько он ей важен. Сердце заходилось, чуть ли не азбукой Морзе, где читалось – пожалуйста, не отталкивай меня.
Его стоны стали чаще и чаще срываться с его губ, и Гермиона ускорилась. Ее губы плотно обхватили головку и массировали ее, пока язык творил что-то невероятное.
Нотт посильнее намотал ее волосы на кулак, а второй рукой убрал ее руку с члена – теперь она уже не на половину брала его в рот, а заглатывала максимально.
Она добилась, чего хотела – его контроль полетел ко всем чертям, когда в порыве страсти он грубо насаживал ее рот на свой член. Она давилась слюнями и слезами, но и не думала просить его остановиться.
Он грубо толкался бёдрами в горячий рот, заставляя Гермиону поражаться тому, насколько он огромен. Не смотря на всю грубость, Гермиона подмечала его нежности – как он большим пальцем перехватил ее слезинку, как ласково погладил подбородок.
Контроль был окончательно потерян, когда она стала все чаще и чаще стукаться своим любопытным носиком о его пах. Это даже приятнее, чем протискиваться между гланд. Он смотрел вниз, наблюдая, как член полностью исчезает в очаровательном ротике, а потом выходит, весь в ее слюнях. Так и хотелось загнать ей его значительно ниже, а затем медленно доводить до безумия, наказывая за эту ее выходку.
Он только успел это представить, как кончил, выстреливая тугими струями спермы. Его рука сжала ее горло, и Нотт чувствовал, как сперма стекает ей в желудок.
Даже когда семяизвержение прекратилось, Гермиона не сразу выпустила его из своего теплого рта – продолжила нежно обсасывать, словно приводила в порядок.
Больно дернул за волосы, заставив вскрикнуть – член оказался на свободе, все ещё готовый к бою.
– Зачем? – спросил Теодор, когда их глаза встретились.
– Потому что хотела, – улыбнулась Гермиона сытой улыбкой.
– Зачем?!
Она поморщилась, потому что сейчас было больно – он слишком сильно оттянул волосы.
– Я хочу тебя, – прошептала Гермиона. – Я хочу…
Не договорила, не успела – он снова ее поцеловал, проглатывая окончание ее фразы.
Он не понимал, почему поцелуй был солёный – то ли это была его сперма, послевкусие на ее языке, то ли её слёзы, что медленно бежали по щекам.
Но целовать её было необходимо, Словно от этого зависела его жизнь. А может быть и её. Их объятия становились теснее и теснее, им уже было мало места в душевой. Теодор закинул её ноги на своей бёдра, максимально сокращая расстояние между ними. Гермиона откинула голову назад, стукнувшись о стену душевой, а его губы сместились с её лица на ее ключицы, оставляя там свои отметины-засосы. Исключительно в порыве страсти.
Его руки жадно блуждали по её стройному телу. Его нетерпеливые пальцы пытались расстегнуть рубашку, что прилипла к Гермионе. Не сразу, но с попытки третей, рубашка упала вниз, и взгляду Теодора предстала её упругая грудь.
И Нотт принялся играть с напряженными сосками, заставляя девушку выгибаться в его уверенных руках. Между ними оставался один единственный и бесполезный предмет одежды – её трусики, которые она хотела, чтобы он безжалостно сорвался неё. Но он по-прежнему оставался джентльменом.
– Пожалуйста! – Взмолилась гриффиндорка.
Он никогда не думал, что в его жизни наступит такой момент, когда красивая голая девушка будет умолять трахнуть её, а он будет против. Но реальность была именно такой.
– Ну пожалуйста! – Снова просит Гермиона, и стукает его ладонями по плечам.
– Нельзя, я ведь тебе говорил.
– Я не думаю, что…
Но он её перебил:
– Ты просто плохо знаешь Малфоев, – грустно ухмыльнулся Нотт.
Она выгнулась другой в его объятьях, когда он несильно царапнул её сосок зубами. Благодарный стон сорвался с её губ, когда она почувствовала прикосновение его нежных пальцев к нежной кожи ягодицы. Хотелось бы, чтобы его руки оказались в другом месте, но девушка была готова довольствоваться малым.
Вся ирония заключалась в том, что Теодор не хотел довольствоваться малым. И она видела эту борьбу в его взгляде. Ему тоже хотелась сделать ей приятно, показать, что он тоже скучал, что не забыл. Ну к его и её огромному сожалению, он был несколько ограничен в способах.
Душевая кабина сейчас было самым неудобным местом на свете. Взмах руки – и вода перестала стучать по стенам кабинки. Он провёл широкой ладонью по своим волосам, и они тут же высохли. Гермиона также почувствовала на себе лёгкий отпечаток его магии, которая удалила лишнюю влагу с её кожи.
Поудобнее перехватив её, он направился к кровати. Аккуратно положил её, наблюдая, как вечернее солнце, падающее на её лицо через окно, заставляло девушку забавно морщить носик. Он любовался тем, как под солнечными лучами переливались её волосы. Она была прекрасна – именно такой он её помнил. Но самое главное, что сейчас она была в его кровати. И пусть это кровать находилась не в его родовом поместье, но все равно добавляла пикантности ситуации.
Слишком медленно, обоим казалось, что прошло целое тысячелетие, пока он снял с неё последнюю вещь. Но это того стоило. Она откинулась на подушки, когда он положил свои руки на её бёдра. Она развела ноги чуть шире, когда он опустился перед ней на колени. Гермиона задержала дыхание, когда почувствовала его дыхание между своих ног.
– Тео, – жалобно всхлипнула девушка. Не могла уже терпеть, томилась в собственном соку. Буквально.
– Я знаю, милая, знаю, – улыбнулся парень.
С одной стороны, ему хотелось, чтобы Гермиона помучилась. С другой стороны, для него это тоже была пытка. Сладостная, но пытка. Он улыбался, наблюдая, как девушка мечется по кровати, как приподнимает свои бёдра ему навстречу.
– Черт тебя возьми, Тео! – Воскликнула девушка. – Я убью тебя, если ты сейчас же не… Ах!
Его губы наконец-то оказались в нужном месте. Её тело остро реагировало на его малейшее прикосновение. И Нотту безумно нравилось, как она реагирует. Она была такой искренней в своей страсти и любви, что Теодор почувствовал лёгкий укол совести, но быстро его забыл.
Она таяла под его уверенными пальцами. Она металась под его нежным языком. Она стонала его имя безостановочно. А он медленно, чертовски медленно, подводил её к краю.
Нотт чувствовал, как напряглись ее ноги. Как судорожно ее пальцы сжали его волосы в кулаке. Как она подалась ему навстречу. Она кончила от его лак спустя несколько мгновений, удерживая ладонью его голову между своих бёдер. И Теодор снова убедился, как она прекрасна, когда не хмурится. Определенно, оргазм шёл ей к лицу, как и разлившийся румянец на шее.
Он продолжил медленно кружить языком по клитору, периодически дразня влагалище пальцем, удерживая девушку на пике довольствия. И лишь когда она затихла, Нотт отстранился, но продолжил наблюдать за ней. Определенно, это было самое прекрасное зрелище на планете – наблюдать, как Гермиона потеряла дар речи, находясь еще в сладких оковах удовольствия.