– Наверное, это у нас факультетное, – сорвалось с губ слизеринца. – Любить гриффиндорок.
Ее губы озарила счастливая улыбка.
– Но даже если Реддл убьет Северуса, то все равно не станет полноправным обладателем палочки.
– Но почему?
– Это ведь Драко разоружил Дамблдора.
– Неужели он теперь владеет бузинной палочкой?
– Как ни странно, но да.
– Но ведь бузинная палочка – это собирательный образ? – уточнила экс-Грейнджер.
– Верно.
– Тогда бузинная палочка Гарри, – засияли ее глаза. Нотт не понимал. – Ну, когда Гарри сбежал из Малфой-мэнора, он забрал у Драко палочку, – пояснил девушка.
– Тогда у нас есть все шансы победить, – подхватил ее мысль Теодор.
– Да!
Несколько минут на осмысление. Несколько мгновений, чтобы насладится обоюдной лаской. А потом она снова напоминает ему свой вопрос:
– Но что ты делал в Албании? – в этот раз он уточнила, лишая его возможности ответить на что-либо другое.
– Гнался за призраком, – уклончиво ответил Теодор. Она укоризненно посмотрела на него. Голой девушке, изнывающей от желания под ним, было крайне трудно отказать. – Ищу один артефакт.
– Что-то темное, да?
– Даже не представляешь насколько.
– Зачем?
– Я не уверен пока, но думаю, что это может изменить ход войны.
– Каким образом?
– Поттеру не придется умирать, – обрывисто бросил Нотт.
– Но… как?
– Хватит вопросов, – рычит Теодор и с каким-то исступлением начинает терзать губами и языком ее соски по очереди.
– Хотя бы намекни, – хнычет под ним девушка.
– Я все это время искал это в Албании, повторяя путь Реддла, но Грин-де-Вальд открыл мне глаза. Надо было искать в Греции.
– И ты сейчас в Греции?
– Но для Реддла я в Албании.
Ее грудь была покрыта частыми красными отметинами, но Нотт хотел разрисовать ее всю. Все это время, еще со школьных времен, он оберегал ее и лелеял. Но сейчас перед ним была молодая женщина, которой это было не нужно. В ее жизни было столько боли, что ей была нужна эта боль. И он продолжал это сладкое истязание.
– Еще, – просила девушка.
Определенно, он не так все понял, потому что перестал на несколько мгновений терзать соски.
– Что ты знаешь о Герпии Злостном?
– Кто это?
– Темный маг, один из первых темных магов.
– А я должна о нем что-то знать? Я не помню, чтобы читала о нем в книгах.
– Я прочитал о нем на вкладыше от шоколадной лягушки, – честно признался парень. – И это было чертовски сложно – найти о нем упоминания в энциклопедиях.
– Но ты ведь справился, – стонет девушка.
– Я умею быть настойчивым, – прозвучало слишком неоднозначно.
– Так чем примечателен этот Герпий? – Гермиона стала подаваться бедрами навстречу Теодору, молясь, чтобы он соскользнул и все-таки вошел в ее изнывающее тело.
– Он был первым змееустом.
– О!
– Он вывел первого василиска.
– Ничего себе!
– Именно на не его труды опирался сам Салазар Слизерин.
– Действительно, стоящий маг, – согласилась Гермиона. – Жаль, что Темный.
– Сам Темный Лорд им интересовался.
– Ради василиска? Дай угадаю, ради Нагайны?
– Нет.
– Тогда зачем?
– Гарпий первый, кто изобрел крестраж.
– Что?!
– Он был первым волшебником, кто создал крестраж.
– И василиски, и крестражи, – шепчет Гермиона. – Сколько же жизней он загубил, – горько подмечает девушка.
– Это была Древняя Греция, и жизнь человека ничего не стоила.
– И Том Реддл…
– Да, из Албании оказался в Греции. Но к тому времени у него уже было несколько крестражей.
– Тогда зачем?
– Ты же знаешь, что он коллекционирует реликвии?
– Но зачем ему понадобилось… а что ему понадобилось?
– Волшебная палочка. Думаю, что именно эта палочка является подлинной.
– Как бузинная?
– Лучше.
– А Реддл нашел ее?
– Это заняло у него несколько лет, но он нашел ее.
– Почему так долго?
– Это же Древняя Греция, – напомнил слизеринец. – Тогда палочки выглядели иначе.
– Посох, – догадалась Гермиона.
– Согласись, если бы он был с посохом, это было бы забавно. – Гермиона прыснула со смеху.
– Но почему он не забрал ее себе?
– Ты хорошо знаешь мифы Древней Греции?
– Естественно, – улыбнулась девушка.
– Тогда подумай, – предлагает Теодор. – Посох и змея.
Она морщила лоб, пытаясь припомнить что-то похожее, но он отвлекал ее, дразня пенисом.
– Я сдаюсь, – Гермиона терпела поражение по всем фронтам.
– Асклепий, – выдыхает он ей прямо в губы.
– Но это врач, – у нее в голове не укладывалось, как может темная магия и медицина сочетаться.
– Это полубог, полукровка, как и сам Темный Лорд. Он был обычным смертным, который возвращал умерших к жизни, за что и был убит, но после его воскресили боги и сделали себе подобным.
– Да, я читала об этом.
– Реддл искал его посох?
– Это один и тот же посох.
– Но раз Реддл его нашел, почему не забрал себе?
– Для начала это посох был разделен на несколько частей, чтобы ни у кого не было такой силы.
– Но он ведь собрал его?
– Да, но посох ему не покорился.
– Почему?
– Говорят, что на посохе проклятие. Это Темный Лорд его проклял, потому что не смог подчинить своей воли.
– Почему?
– Только чистокровный может его коснуться.
– Поэтому ты его ищешь, для Реддла?
– Для себя.
– Хочешь власти? – улыбнулась Гермиона, скрывая за улыбкой тревогу за слизеринца.
– Мне хватает власти над тобой и твоим телом, – дерзко улыбнулся он.
– Тогда зач…
– Хватит вопросов, – просит он. – Я тебе немного рассказал, остальное узнай из книг, как в старые школьные времена.
– Может, стоит заняться делом? – мольба во взгляде.
– Стоит, но не будем. И ты знаешь, почему.
Мысленно она послала проклятия на Малфоев и их мнительность.
– Но ведь у нас есть другой выход, не так ли?
– Нет, – отрезал он.
Но она видела голодное пламя страсти, что делало его синие глаза практически черными. Она поцеловала его долгим, нежным поцелуем, заставив расслабиться и забыться. Не разрывая поцелуй, девушка переплела с ним ноги, а затем перевернулась, гордо возвышаясь над ним.
– И что дальше? – поднял он бровь в вопросе.
Вместо ответа она потянула его за плечи, заставляя сесть. Его пальцы сжали ее бедра, когда она приподнялась над ним и зависла над членом.
– Нет.
Но головка члена уже упиралась, но в колечко ануса, заставляя Нотта потеряться в неозвученных вопросах.
– Нет.
– Но я хочу тебя, – молит девушка. – Полностью. В себе.
– Замолчи, – просит он, когда слова начинают пробиваться сквозь здравый смысл.
– Я хочу вспомнить ощущения наполненности и счастья, когда ты во мн…
– Молчи, – срывается он на крик.
– Потрогай меня, – просит Гермиона, – потрогай меня там.
И его пальцы жили какой-то своей жизнью, потому то тут же ринулись исполнять ее просьбу. Новая порция стонов улетела в потолок, сорвавшись с ее губ. Его пальцы собирали влагу, размазывая по промежности.
– Пожалуйста, – просит Гермиона.
Его губы стали целовать ее плечи, пока мозг отчаянно пытался принять правильное решение. И не удивительно, что все доводы были «за». Она была возбуждена, как никогда, что сделало бы проникновение комфортным и безболезненным. Она сама просила, и он тоже хотел ее. А еще он в течение часа дразнил не только ее, но и доводил себя – следовательно, он кончит очень быстро. Счастье, если хотя бы успеет полностью войти. Он дал себе слово быть нежным и медленным.
Гермиона поняла, что победила, когда его пальцы, густо покрытые ее смазкой, стали медленно проникать в отверстие.
– Да, – выдохнула она.
Она сама стала насаживаться на его член, возбуждая Тео своей готовностью и порывистостью.
– Гермиона, – он попытался удержать ее. Так и хотелось расписать ей, что это больно и все такое, хоть он и будет максимально нежным. Но сорвалось лишь короткое: – Это больно, – руки сжались на ее бедрах сильнее.