– Но куда я пойду?
Он тогда перегнулся через стол и со сталью в голосе ей ответил:
– Мне все равно. Можешь пойти на хуй Темного Лорда.
И она поняла, что он знает.
– На Рождество ты проведешь последний прием в роли хозяйки и скажешь, что уебываешь отсюда.
Она лишь кивнула. Она потеряла последнего человека, кто мог бы ей помочь. Она растеряла всех.
Врач действительно осмотрел ее, и это было унизительно, потому что было в присутствии Драко. Она не беременна – и все выдохнули с облегчением.
Для Гермионы ничего не изменилось – лишь дыра в груди становилась все больше, засасывая в пучину боли. У нее остался лишь Реддл, который периодически брал ее в всех возможных смыслах этого слова.
Но вот наступает Рождество, и все волнуются. Но больше всех волновался Блейз, красуясь перед зеркалом. Он совсем не хотел идти, но заключил с Люциусом обет. Он был последней мразью, но выбора не было.
Перед зеркалом стояли три пузырька, которые он спрятал в свое широкой мантии.
Один был для Тео – чтобы друг уснул.
Второй – для Гермионы.
А в третьем – плескалось оборотное.
Рождество будет незабываемым, пусть будет проклят Поттер, Реддл, Люциус и пророчество.
========== Глава 26 ==========
Комментарий к Глава 26
Глава бечена не полностью. Сообщайтесь в пб и не ругайтесь, пожалуйста 💙
Я обещала два части сегодня, и эпилог выйдет чуть позже. Почему? Потому что первоначально история должна была закончится именно так. Потому что никакого Теодора Нотта не должно было быть. Он должен был быть просто очередным Пожирателем, двинувшемся на власти. Но я так захотела.
Напишите ваши эмоции сейчас. Мне больно. Мне жалко. Мне обидно. Мне грустно.
Но я знаю, что эпилог принесёт радость или облегчение. И ваши слова никак не него не повлияют.
Спасибо, что были со мной в этой истории 💙
«Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…»
Рождество было самым обычным. Никакой магии праздника в воздухе. Никакого настроения. Море алкоголя, будто каждый хотел утопить в нем свою боль. И Гермиона хотела тоже последовать этой порочной привычке, но не могла – она была лицом этого вечера, хозяйкой.
Но она была повсюду. Алкоголь прекрасно развязывал языки, и Гермиона старалась услышать что-то полезное. Слишком много информации.
– Улыбайся чаще, – Блейз Забини появился словно из ниоткуда, и Гермиона расслабилась в лучах его уверенности.
– Даже дышать страшно, – выдохнула Гермиона.
– Неужели гриффиндорцы что-то боятся? – притворно испугался Блейз. Но он видел, что Гермионе было не до шуток.
– Я так и не научилась тут жить.
– Ты справишься, – он легонько сжал ее локоть в жесте поддержки.
Всегда справлялась.
Гермиона даже не знала, как ей шла улыбка. За эту улыбку Блейз был готов свернуть горы и вывернуть мир наизнанку, чтобы бросить его к ее ногам. Вот только гриффиндорка в этом не нуждалась.
– Выпьем? – предлагает он.
Да. Ей нужно расслабиться.
– Нет, – ей нельзя было терять концентрацию.
– Но я настаиваю, – Блейз уже вкладывает тоненькую ножку бокала в ее дрожащие пальцы. – Это просто шампанское, бокал можно.
И она осушила залпом, словно ждала, пока кто-то примет за нее решение. А Блейз пропал, растворившись за ее спиной.
Она снова осталась одна.
Рождество – семейный праздник, но она еще никогда не была так одинока.
Она высматривала его, потому что с ним было спокойно. Потому что хотела ощутить ту волну спокойствия и уверенности, которую излучала его сильная фигура.
Гермиона случайно заметила, как его широкие плечи, обтянутые в атлас, скрылись в дверном проеме. Но он был не один – Теодор Нотт и Драко Малфой тоже вышагивали рядом.
Определенно, они что-то замышляли, и Гермиона почувствовала острую необходимость подслушать. Но чьи-то влажные пальцы обвили ее запястье, не дав последовать за трио.
– Спешишь?
Гермиона обернулась на наглеца. И ее брови поползли вверх, потому что это был не наглец.
– Астория, – процедила сквозь зубы экс-Грейнджер.
– Гермиона, – сухо кивнула экс-Гринграсс.
– Убери руки.
– А ты убирайся из моей жизни! – шипит Астория, практически вплотную приблизив губы к ее лицу.
– Без тебя разберусь, – Гермиона пытается освободить свою руку из плена ее цепких пальцев.
– Тебе же Драко велел убраться!
– Обязательно, – в ответ рычит гриффиндорка. – Сама жду не дождусь, когда этот цирк закончится!
– Нет, убирайся сейчас! – настаивает Астория.
– Не лезь в мою жизнь!
– Это ты лезешь в мою! – плюется жена Драко. – Ты разрушаешь мою жизнь!
– Астория, ты с ума сошла! Я с тобой даже не разговариваю!
– Думаешь, я не знаю, что ты раздвигала перед ним свои грязные ноги?
– Можно подумать, он меня спрашивал! – парирует Гермиона,
– И тебе хватает наглости говорить мне об этом в лицо!
– Ну тебе же хватает такта об этом спрашивать.
Между девушками искрится напряжение. А потом Астория шепчет:
– Пожалуйста, не забирай у меня Драко.
– Ты в своем уме? Я…
– Я вижу, как он смотрит на тебя, – шепчет Астория. – Он не замечает меня, – качает головой девушка. – Он перестал спать со мной.
Гермиона отказывалась это понимать. Категорически не хотела, чтобы хотя бы отдаленно, но это было правдой. Хотя самая эгоистичная часть ее души желала этого.
– Я уеду, – кивает головой Гермиона.
Тихое «спасибо» от Астории ударится ей в спину, но Гермиона его не услышит. Гриффиндорка решила не тянуть резину и не играть на собственных нервах, поэтому поднялась в свою спальню.
Она пришла в этот дом ни с чем, ни с чем и уйдет. Еще с вечера она попросила, чтобы Тинки принесла ей сумку. Ту самую, с которой она скрывалась с друзьями по лесам.
Но было сложно проститься. Слишком много воспоминаний. Слишком много боли. Минутки счастья.
Ее шаги эхом отлетали от стен мэнора. По закону подлости, единственный камин, что работал в доме, был в кабинете. Уже не Люциуса, а Драко.
Порт-ключей осталось слишком мало, а трансгрессировать самостоятельно ей было страшно. Она была в себе не уверена. Поэтому она надела самую теплую мантию с самым глубоким капюшоном, чтобы скрыть свое лицо. Мало будет хорошего, если ее опознают в Дырявом котле.
Гермиона не знала, куда ей деться и что делать дальше. Вот бы к ней тоже приехал большой двухъярусный автобус, как тогда к Гарри, когда он перешел на третий курс. Она ведь тоже попала в беду, неужели она не заслуживает помощи?
Она устала спасать себя сама.
Чем ближе она подходила к кабинету, тем сердце начинало биться все отчаяннее. Хотелось развернуться и убежать, но Гермиона четко понимала, что выход только один – в кабинете.
– Нотт, – вырвалось у девушки, когда она зашла внутрь.
– Миссис Малфой, – парень отсалютовал ей бокалом, потом жадно пригубил.
Пить не хотелось вовсе, но Блейз предложил одну увлекательную авантюру, и он не мог не согласиться.
– Куда-то торопишься?
– Не твое дело, Теодор, – огрызнулась Гермиона. Его тут еще не хватало. Ну что за закон подлости – единственный выход тут, а между ним и ею был Теодор!
– Все, что касается тебя, касается и меня.
– Больше нет, – тихо ответила Гермиона, отводя глаза в сторону.
По-прежнему больно.
– Если бы у меня не отобрали маховик времени, я бы обязательно вернулась в тот день, когда сбежала к тебе.
– Я так рад, – кривит Нотт губы.
– Но я бы предпочла умереть, – она смело встречает его яростный взгляд.