– Авада кедавра, – зеленый луч сорвался с конца палочки Драко и полетел вперед.
Но луч прошел сквозь Миртл, потому что эффект Астральной Розы заканчивался, и ударился об грудь Волан-де-Морта, совершенно не причинив тому вреда.
Но Реддл потерял Миртл второй раз. И в отличие от первого, он знал, на ком сорвать свой гнев.
– Авада кедавра, – ответ.
Темный Лорд сдержал слово, данное Гермионе в день ее возвращения.
Удача улыбнулась Нотту. Это маленькая ниша под землей буквально сочилась темной магией. В комнатке было много древних артефактов, но он сразу нашел ее. Он пришёл сюда за самой могущественной палочкой в мире, и вот она дрожала перед ним. Он не обращал внимания на золото и серебро, что старались привлечь его внимание.
Вот она. Самая простая. Самая обычная. Пока Темный Лорд гнался за бузинной палочкой, Теодор Нотт нашёл кое-что получше. Всего два владельца. А третьему она не покорилась - именно поэтому она была проклята самим Волан-де-Мортом.
Он приходил сюда целую неделю, но так и не смог забрать ее. Она не желала телепортироваться в специальную шкатулку, где он мог не бояться проклятья. До нее нельзя было дотронуться через ткань. Только пролив кровь можно было ее коснуться. Но Тео помнил чёрную руку Дамблдора, поэтому пока не рисковал поддаваться порывам отчаяния.
Уже восьмой день он находился перед весьма сложным выбором: с одной стороны, этот артефакт координатно меняет течение войны, а точнее, ставит жирную точку. Но в то же время он будет умирать медленно и мучительно, если дотронется до палочки. С другой же стороны, если ею воспользоваться, то Гарри Поттер может не умирать. Главное, потом не попадать ему в неприятности. Но и тут для самого Тео все было грустно.
Конечно, Грейнджер бы оценила, если он пожертвовал бы собой. Честно признаться, он задумывался об этом, но… но он был слизеринцем. Он должен спасать себя, а не весь мир. У всего мира есть Гарри Поттер.
В этот раз его размышления прервали. Небольшой поток воздуха пошевелил его кудряшки, заставив вздрогнуть. Нотт медленно развернулся, доставая свою палочку. Место было защищено от магглов, только волшебник мог сюда проникнуть, и то, если очень постарается.
Его сердце упало в пятки, когда он встретился взглядом с умными глазами… Выдры?
– Реддл напал на Хогвартс, и я не уверена, что доживу до рассвета. Если со мной что-то случится, то я люблю тебя, – и патронус рассосался.
Времени искать выход не было, и Нотт, сжав зубы, взял палочку в руку. И тут же мир закружился, и парень рухнул на пол.
Он не знал, сколько провалялся без сознания, но тут же вскочил на ноги, едва пришел в себя. Подсветил собственной палочкой – черная метка на ладони. Не змея, но тоже проклятье.
– Проклятье, – выругался Тео и поспешил к выходу.
Аппарировал. Купола над Хогвартсом не было, поэтому Нотт оказался прямо на территории школы. Сердце стучало, как бешеное – лишь бы не опоздал. Был в последних рядах, поэтому локтями проталкивал себе путь к первым.
До него донесся ее испуганный вскрик:
– Кто-нибудь, убейте его, – закричала девушка. – Он стал смертным.
Затем, кажется, кто-то послал зеленый луч в Темного Лорда, но промазал. Нотт этого не видел, но понял, потому что в следующее мгновение услышал шипение Реддла:
–Авада кедавра.
А вот и первые ряды.
А дальше он умер. Потому что Гермиона сделала свой выбор, Она бросилась под луч, защищая Драко. Лучше бы это был такой извращенный способ самоубийства, но только не забота о Малфое.
А дальше ахнули все. Потому что луч отразился от Гермионы и полетел обратно в Темного Лорда.
И пока все с замиранием сердца смотрели, как Темный маг пузырится и превращается в пыль, Теодор видел только ее. Ее последние мгновения и удивление в синих глазах. Он поймал ее взгляд, но только ее глаза уже погасли.
Опоздал.
Он медленно выходил из толпы, гдг люди тут же забыли всех погибших. Все обнимались, целовались и кричали. Радовались. А он ничего не слышал. Шел к ней. Шаг за шагом. На ходу роняя одну палочку. Вторую.
И вот между ними несколько шагов, и кто-то аппарировал. Как раз оказался между ней и им.
Блейз Забини.
Мулат выругался, а затем дотронулся до девушки и взял Малфоя за руку. И они аппарировали в неизвестность.
Опоздал.
Снова.
– И где мы? – осмотрелся Малфой по сторонам.
– Нотт-мэнор, – бросил Забини, стягивая мантию. – Помоги мне лучше.
– Чем?
– Надо принять роды.
– Что? – вытаращил глаза Малфой. – Ты двинулся, да? Она же мертва!
– Да-да, на исходе седьмого месяца, я знаю, – казалось, Забини был не здесь. – Не по плану, но надо действовать скорее.
– Ты же шутишь? – блондин не хотел верить в происходящее, но Блейз уже распластал женское тело на столе и достал какой-то нож. – Мы ее будем резать?
– Ну извини, сама она не сможет.
И Малфой сам не понял, как уже закатил рукава и помогал другу. Зачем? Для чего? Почему они так торопятся? Почему он чувствует жжение в груди, словно что-то пытается прорваться наружу?
Это же была грязнокровка Грейнджер.
Что не так? Почему так пусто?
Детский писк вернул Драко в реальность.
– Это что, шрам? – Малфой знатно офигел от такого поворота.
Грейнджер и Поттер – надо же. Но почему он отчетливо видит белый пушок на голове?
Что за херня?
– Молния, – улыбнулся Блейз. – Возьми Грейнджер, нам надо в Мунго.
– А почему я?
– Возьмешь ребенка? – мулат протянул ему сверток.
– Грейнджер так Грейнджер, – сдался блондин. – А ее можно как-то… зашить? Мерзкое зрелище, знаешь ли.
– Ты Пожиратель, – хмыкнул Забини. – Все в больнице. Малфой, надо спешить, он очень слаб.
– Очередная надежда волшебного мира?
– Именно.
И они аппарировали в Мунго.
Нотт упал на колени на то место, где она лежала. Где он видел ее в последний раз.
– Старый интриган, – сорвалось с его покусанных губ.
Дамблдор обманул его. Все получилось не так, как должно было быть. И все было бесполезно. Бузинная палочка теперь бесполезна, как и мантия-невидимка, что торчит из кармана Лонгботтома.
Теодор оглянулся по сторонам, но никто не обращал внимание на него. Он теперь был особенным, ведь вот бузинная палочка, вот мантия, что теперь была надежно спрятана в его нагрудном кармане, а камень он сейчас заберет у Поттера.
Но его не было.
Снова обман.
И Нотт трансгрессировал в Италию.
– Уже покидаете нас? – задал он вопрос мужчине, что собирался явно в спешке.
– Да, Британия сейчас такая ненадежная, – нервно улыбнулся Грин-де-Вальд.
– Не так быстро, Геллерт, у меня есть несколько вопросов.
Они сидели в палате и ждали доктора. Малфой хотел уйти, чувствуя себя неловко, но Забини удерживал его мертвой хваткой.
– Почему мы не можем уйти, раз мы уже передали ребенка медикам? – не понимал Драко.
– Потому что мы заберем его с собой.
– Зачем?
– Он наш, – просто ответил Блейз. – Разве это не все, что у нас осталось от нее?
– Прости, конечно, но я н собиаюсь воспитывать ребенка этой грязн…
– Да что с тобой? – не выдержал Блейз. – Как ты можешь ее оскорблят, когда между вами…
– Блейз! У меня ничего не могло быть с грязнокровкой!
– Ты в своем уме?
– А ты? – в ответ спросил блондин.
– Святочный бал? Астрономическая башня? Маггловедение? Ты помнишь?
– Это те места, где ты ее жарил?
– Драко!
– Друг, не хочу тебя расстраивать, но эт ребенок – не твой. Он белый, Блейз, да еще и со шрамом.
– Принесешь кофе? Что-то я… на эмоциях.
– Конечно, – Драко выскользнул за дверь.
Блейз тут же достал палочку Гермионы и свою. Руки дрожали, но он должен был узнать ее последнии заклинания.
– Обливиэйт, – ее шепот разнесся по палате.
– А вот и кофе, – Драко протянул другу бумажный стаканчик. – Что случилось? – напрягся парень. – Жалко выглядишь ты, но такое чувство, будто жалеешь меня.
– Нет-нет, все в порядке, – поспешил заверить Блейз.
Они молча ждали врача, но в палату зашел Нотт.