– Довольно, мисс Грейнджер, позвольте и другим ученикам поучаствовать в нашем уроке, задание все-таки не индивидуальное, – Гермиона покраснела еще больше, а слизеринцы устремили на нее самодовольные взгляды. – Мистер Поттер, – обратился профессор к мальчику, – как думаете, что это может быть?
– Я не знаю, профессор, – Гарри пожал плечами.
– Попробуйте понюхать, может это вам поможет, – предложил Слизнорт.
Гарри прекрасно знал что, чтобы он не делал, ему ничего на свете, кроме Гермионы, не поможет. Но он с унылым видом выполнил пару каких-то движений своей волшебной палочкой, понюхал воздух вокруг котла и даже почесал голову.
– Оно пахнет… – начал парень и запнулся. – Профессор, это крайне необычное зелье. Я не могу припомнить ни одно подобное. Оно пахнет и ночной прохладой, и сиренью, и я отчетливо чувствую вкус фруктов и даже… – Гарри на секунду замялся, – даже мой любимый соус!
– У вас не появились идеи, что это может быть?
– Нет, сэр.
– Ну что ж, – профессор снова взмахнул палочкой и зелье приземлилось на другую парту, – а вы, мисс…
–Паркинсон, профессор, – слизеринка тоже начала принюхиваться. – Я не чую запахов, что перечислил Поттер, – Панси буквально выплюнула его фамилию. – По-моему оно отчетливо пахнет яблоками, розами, моими любимыми духами и таким запахом, ну который бывает еще в магазинах, – попыталась девушка объяснить. – Но у меня тоже нет представления, что это может быть.
– Спасибо, мисс Паркинсон, – зелье переместилось на другой стол. – Мистер Лонгботтом, а что вам напоминает это зелье?
– Мне? – Невилл совершенно не ожидал, что его спросят, поэтому сразу засуетился. – Оно пахнет мамиными духами, как в детстве, – слизеринцы начали улыбаться, – и бабушкиными котлетками, –неловко закончил парень, а слизеринцы просто взорвались от хохота.
– И вы тоже не знаете, что это такое? – уточнил преподаватель и Невилл отрицательно покачал головой. А котелок тут же очутился перед лицом Гермионы. – Мне интересно, что чуете вы, мисс Грейнджер?
Гермиона глубоко вдохнула. Закрыв глаза, она смаковала аромат, медленно вдыхая и выдыхая его, щекоча им свой нос. Спустя минуту, она ответила:
– Я чувствую запах мятной пасты, а еще скошенного сена и новой книги, типографской краски, – девушка мечтательно прикрыла глаза. Тряхнув головой, чтобы прогнать наваждение, она продолжила. – Исходя из того, что мы все нюхали одно и то же зелье, но чувствуем что-то свое, могу с уверенностью утверждать, что это – амортенция. Этим нельзя влюбить в себя человека, но зелье может сделать видимость влюбленности.
– Еще пять балов для гриффиндора! А теперь вы сами попробуете его приготовить! Конечно, с первого раза у вас не получится, но я хочу посмотреть, насколько профессор Снегг ошибался. Я разобью вас на пары, в которых вы будете работать до конца учебного года. Рецепт будет на доске, у вас полтора часа. У кого нет учебников – возьмите в шкафчике, но обязательно купите себе личный экземпляр.
Гермиона недовольно поджала губы, когда увидела, что ее напарником стал никто иной, как сам Малфой! Мерлин, год только начался, а девушке уже хочется собрать свои вещи и уехать далеко-далеко. Тем не менее, она смогла взять себя в руки, сухо кивнула своему товарищу по несчастью и направилась к шкафчику, где лежат ингредиенты. Малфой тоже не терял время зря – наполнил котелок водой, строго по рецепту между прочим, быстро довел ее до кипения, затем остудил до необходимой температуры и со скучающим видом ждал, пока Гермиона принесёт за их стол все необходимое.
– Ты не могла бы шевелить ногами более активно, Грейнджер? – прошипел парень, едва Гермиона успела подойти к их рабочему месту.
– А ты не мог поднять свою драгоценную задницу и помочь все принести? – в тон ему ответила Гермиона.
– Помочь? – удивленно переспросил Малфой. – Тебе что ли, грязнокровка? – хохотнул Драко. – Да ты доплачивать должна за то, что такой благородный волшебник чистых кровей вынужден быть в паре с такой мерзостью, как ты, – парень выплюнул ей в лицо оскорбления.
Обычно Гермиона всегда опускала голову, как бы соглашаясь с этими издевками, иногда она могла сказать что-то в ответ, но чаще всего Поттер и Уизли пытались броситься на него с кулаками, а девушка ловила их за полы мантий, взывая к их благоразумию. Но в этот раз она даже не отвела взгляд, даже не покраснела. Она тихо ему ответила, но ее шёпот показался ему громким криком:
– Еще год назад, Малфой, я бы плакала в туалете или вечером у себя в спальне, – начала девушка, – ещё летом я бы мечтала снова дать тебе по физиономии, как тогда, на третьем курсе, – продолжала она спокойно, – но сейчас, Малфой, меня это не трогает вовсе. Сейчас не те времена, чтобы я обижалась или накручивала себя. Теперь у меня другие приоритеты и другие проблемы. Я привыкла к твоим оскорбления, они меня больше не ранят. Совершенно. Понимаешь? – Драко кивнул чисто на автомате, а в его ушах ещё эхом отдавались слова о том, что она когда-то рыдала из-за него. Сама Гермиона Грейнджер, камень в юбке, позволяла пролить себе слёзы из-за его нападок. Вроде бы мелочь, но Малфой неожиданно вспомнил, что он все-таки аристократ, и нельзя, чтобы леди плакала из-за него, если только не от огромной любви, но ведь это же Грейнджер, верно? Может, Гермиона и удивилась, что слизеринец так быстро с ней согласился, но вида не подала.
Девушка продолжила:
– Как ты знаешь – я заучка до мозга костей, поэтому сделаю все что угодно, чтобы быть лучшей. И я сделаю все, чтобы так все и осталось, несмотря на временные… – девушка запнулась, – трудности. Поэтому давай займёмся уроком, – с этими словами она повернулась к нему боком и начала медленно, сверяясь с инструкцией, измельчать ингредиенты.
Спустя пару минут к ней присоединился Малфой:
– Ты режешь, я добавляю, – бросил он ей, и больше они не проронили ни слова. Каждый пытался свыкнутся с мыслью, что шесть часов в неделю им придется терпеть общество друг друга.
Профессор Слизнорт ходил от одного стола к другому, отмечая про себя, что представляют из себя ученики. Он вынужден был признать, что список профессора Снегга был недалек от правды. Кому-то он делал замечания, рядом с кем-то просто стоял и наблюдал.
– Через десять минут на ваших рабочих местах должно остаться только зелье, – сказал профессор, садясь за свой стол и делая какие-то заметки у себя в пергаменте.
Царила полная тишина, которая изредка нарушилась постукиванием ножей о доску или бульканьем варева. Все хотели произвести хорошее впечатление. Но тут неожиданно раздался громкий хлопок – в котле Невилла взорвалось зелье.
– Господин Лонгботтом, – поднял глаза Слизнорт, – поскольку я уже не смогу оценить вашу работу, вы, с господином Уизли, можете прибрать своё рабочее место и покинуть кабинет. К следующему занятию я жду от вас двоих работу на десяти страницах об этом зелье с подробным анализом о том, где вы допустили ошибку, – и он махнул рукой, показывая, что двое парней могут покинуть кабинет.
– Десять минут, – в ужасе прошептала Гермиона, – нам нужно минимум пятнадцать! – и девушка начала крошить бобы.
– Не суетись, Грейнджер, – Малфой потянулся к оставшимся бобам, и, вместо того, чтобы порезать их на мелкие кусочки, просто-напросто сдавил их в пальцах над котлом.
– Мерлин, что ты делаешь? – ахнула его напарница. – Тут же написано, что их надо мелко порезать.
– Будь проще, грязнокровка, – Малфой даже не повернулся к ней. – Написано, что нужен сок тринадцать бобов. Быстрее и практичнее их просто сжать, сока будет больше, – разжевал ей блондин.
– Но это не по инструкции, – не унималась Гермиона, но парень ее даже не слушал и продолжал своевольничать. Их руки встретились, когда Малфой потянулся за новыми бобами, а Гермиона решила их забрать себе, чтобы сделать все правильно.
– Что ты себе позволяешь, грязнокровка? – парень просто кипел от гнева. Мало того, что он вынужден быть в паре с ней, мало того, что они не успевают, так она ещё его и трогает! – Во всем Хогвартсе не найдётся столько мыла, чтобы стереть твоё грязное прикосновение, – Гермиона злобно на него посмотрела. – Давай ты просто отойдёшь и не будешь мне мешать, все-таки, я привык быть одним из лучших.