Настораживало то, что Поттер упорно шёл по его пятам. И он обязательно доберется до истины, рано или поздно. Значит времени становилось ещё меньше. Но меньше некуда.
Также Драко снова напомнил себе, что следует послать Нотту бутылку. Зачем? Драко сам не знал, но чувствовал, что должен. Иногда в его веселой голове появлялись вполне нормальные мысли.
Он снова направляет на неё палочку, но Гермиона даже не делает попытку заблокировать его заклинание.
– Какой же ты садист, – злобно шепчет она, зажмурившись от боли.
– Мазохист, – поправляет он.
Действительно, он не хотел делать ей больно. Но не сейчас. Сейчас он хотел снова увидеть, что кто-то верит в него.
Он всего лишь мальчик, у которого не было выбора.
В точку, Грейнджер.
Он прекращает эту ментальную пытку, и Гермиона падает на колени.
– Что ты делаешь? – шепчет она.
– Указываю, где твоё место, грязнокровка, – он лениво перекатывает палочку меж своих длинных пальцев.
– Ты давно меня так не называл.
– Что, соскучилась? – ухмыляется Драко.
– Думала, ты повзрослел. Наверное, я ошибалась.
Не смей, Грейнджер, не сомневайся. Не сейчас.
– А может ты меня просто не знаешь?
– Ты мерзкий, Малфой. Я никогда не захочу узнать тебя лучше.
– На сегодня занятие окончено, – он сует руки в карманы. – Завтра в это же время, Грейнджер, – и он проходит стремительным шагом мимо сидящей на полу девушки.
Он уже был у самой двери и даже открыл ее, когда замер, услышав ее вопрос:
– Зачем ты это делаешь? – не оборачиваясь, спрашивает девушка. По ее щекам текут слёзы. – Я помню тебя. Ты не был таким.
Малфой превратился в статую. Она… помнит? Невозможно.
– Я помню нашу встречу в поезде, когда мы только поступали на первый курс. Ты не был такой сволочью, Малфой, – шепчет Гермиона как можно быстрее, боясь, что слизеринец сейчас уйдёт и слова останутся невысказанными. – Мы практически всю дорогу обсуждали книги. Ты открывал для меня магический мир, – девушка переводит дыхание. – Даже второй курс начинался хорошо, но что потом произошло? Почему ты так резко стал груб со мной?
– Потому что ты грязнокровка, – шепчет ей в ответ Драко.
– Но я ведь говорила ещё в поезде, что маглорожденная!
– Вот такой я тупой, Грейнджер, – срывается Драко на крик, – то, что ты говорила в поезде, дошло только на втором курсе.
Она сидит к нему спиной, поэтому он не видит ее слез. Он стоит к ней спиной, поэтому она не видит, как он закрыл глаза и сжал челюсти.
– Завтра. В шесть, – и дверь за ним хлопнула.
– На третьем курсе ты видел, как я использовала маховик, но никому этого не рассказал, – продолжала шептать Гермиона. – На четвёртом курсе ты проводил меня до гостиной, когда я поругалась с Роном и Гарри и плакала. А в прошлом году ты позволил Отряду Дамблдора спастись. Ты ведь нарочно сначала взорвал стену и только потом пошёл за Амбридж, – Гермиона лбом касается холодного пола. – Почему я этого не помнила?!
Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем Гермиона нашла в себе силы подняться. В ее голове было столько вопросов, что она чувствовала себя глупенькой девочкой, ведь у неё не было ответов. Сейчас девушка была не уверена ни в чем. Мир поделился не на чёрное и белое, а на то, что она помнит и что забыла.
Гермиона добрела до библиотеки. С собой у неё ничего не было, но это были мелочи. Она дошла до отдела, который был посвящен древним рунам, взяла наугад книгу и спряталась в темном уголочке запретной секции, чтобы никто не видел ее страданий. Книга была открыла на случайной странице.
– Ты держишь ее вверх тормашками, – улыбнулся парень напротив.
Гермиона поднимает глаза и встречает открытый взгляд Тео. На ее лице непроизвольно появляется улыбка.
Нотт видит, что Гермиона расстроена. Ее губы еще дрожат от пережитой истерики, глаза красные, а нос распух.
«Но все равно она милая, – решает Теодор».
Он берет томик по рунам и переворачивает его так, как надо. Гермиона снова несмело ему улыбается.
– Так же лучше?
– Определенно, – милая улыбка вновь тронула ее лицо.
– Я хочу задать вопрос, но боюсь, ты не ответишь честно, – говорит Нотт.
– А ты попробуй, – улыбка девушки становится шире.
– Ты ведь не в порядке?
– Я… я будто собираю мозаику, – решается она разоткровенничаться. – Ну знаешь большую такую, на несколько тысяч деталек? – слизеринец не имеет понятия, о чем говорит гриффиндорка, но утвердительно кивает. – Так вот, у меня какой-то темный и замысловатый узор и я совершенно не понимаю, с чего начинать. Я пытаюсь найти более яркую часть картины, собираю ее, радуюсь, что у меня получилось, а потом замечаю, что это всего лишь десять штучек, а собрать надо тысячи… И я цепляюсь за этот фрагмент, со временем картина собирается, но потом кто-то проходит мимо и задевает ее. И мне нужно начинать все сначала. Понимаешь?
– Я понимаю, что ты запуталась.
– Совершенно верно.
– Почитаем? – предлагает он, понимая, что девушка хочет побыть в тишине и чтобы ей не бередили раны.
– С удовольствием, – и она опускает глаза в книжку, – только предупреди меня, когда надо расходится по башням.
– Ты же староста, – улыбается парень.
– Но ты же нет?
– Мы всегда можем сказать, что ты поймала меня в тёмном коридоре и сопровождаешь до гостиной факультета, – улыбается парень.
«Наверное, он когтевранец, – думает Гермиона».
– У тебя есть решения на все случаи жизни? – улыбается гриффиндорка.
– Определенно, – улыбается ей в ответ Теодор.
Остальное время они провели в библиотеке. Было в этом молчании что-то личное, даже интимное. Оба подпускали к себе кого-то так близко не столь часто. Необычные ощущения для обоих и никакого чувства неловкости.
Как и предполагала Гермиона, они немного засиделись. Тео, как джентльмен, проводил ее до башни старост.
– Доброй ночи, просто Гермиона.
– Доброй ночи, просто Тео, – улыбается она.
Парень уже успел развернуться, когда она тронула его за плечо.
– Ой, я не остаюсь на ночь после первого свидания в библиотеке, – шутит он.
– Я просто подумала, что я староста, а ты – нет. Вдруг тебя Филч поймает. Давай я тебя провожу.
– О, – восклицает парень, – я сам, – смеется он.
– Мне не сложно, – добавляет Гермиона.
– Дело не в этом.
– Тогда я не понимаю.
– Я просто Тео, а ты просто Гермиона. Если мы появимся после отбоя вместе в гостиной, будет…
– Неловко, – закончила вместо него гриффиндорка, ее щеки немного покраснели.
– Как-нибудь в другой раз, да? – подначивает ее слизеринец.
– Да, – соглашается Гермиона, и Тео скрывается за поворотом.
Гермиона взлетает по ступенькам, что ведут в ее комнату. Девушка была рада тому, что ее спальня первая, а дальше по коридору – Малфоя. Она бы не выдержала, если бы несколько раз в день проходила мимо нее. Запечатав дверь заклинанием, Гермиона забралась на кровать, поджав под себя ноги. При помощи магии она приманила учебники к себе. Да, практические задания Гермиона решила ещё днём, а вот почитать и освежить в памяти то, что они будут проходить завтра – святое дело. За учебниками девушка и уснула.
Пока Гермиона Грейнджер грызла гранит науки, Малфой неспешно потягивал огневиски с Забини.
– Люблю, когда ты вламываешься в мою комнату и предлагаешь напиться, – подмечает Забини. – Особенно мне нравится делать это в тишине, – саркастически отпускает мулат. – Ты уверен, что я тебе нужен для этого?
– Пить в одиночестве – первый шаг к алкоголизму, – глубокомысленно изрекает Малфой.
– Дружище, ты в одну харю влил половину бутылки.
– Похуй, – пожимает плечами Драко и наливает ещё.
Забини за все это время не допил даже одного бокала. Он был озадачен состоянием друга, поэтому не мог позволить себе такой роскоши, как напиться вдрызг. А у Малфоя в планах было именно это.