- Сколько он платит? - спросила я.
Папаша пожал плечами.
- Должно быть, минимальную ставку.
Прекрасно. Совершенная позиция для того, кто уже на грани отчаяния. Тухлый босс, тухлая работа, тухлая зарплата. Возможностей чувствовать к себе жалость у меня имеется неисчерпаемое количество.
- А самое лучшее, что это рядом, - сказала матушка. - Ты сможешь каждый день приходить домой на ланч.
Я беспомощно кивнула, подумав, что скорее воткну себе иголку в глаз.
* * * * *
Солнце косо светило сквозь щель между занавесками в моей спальне, кондиционер в окне гостиной зловеще жужжал, предвещая еще одно жаркое утро, а сияющий голубыми цифрами цифровой дисплей радиочасов сказал мне, что уже 9 часов. День начался без меня.
Со вздохом встав с постели, шаркающей походкой я потащилась в ванную. Сделав там все необходимые дела, я поплелась на кухню и застряла перед холодильником в надежде, что феи холодильников посетили его этой ночью. Я открыла дверцу и уставилась на пустые полки, заметив, что пища магически не клонировала себя из грязной масленки и сморщенной дряни на дне контейнера. Полбанки майонеза, бутылка пива, заплесневелый кусок хлеба, ледяная гора латука в виде упакованной в пластик коричневой слизи, и коробка кусочков для хомяка стояли между мной и голодной смертью. Мне стало любопытно, не слишком ли рано пить пиво в 9 утра. Конечно, в Москве уже, должно быть, четыре пополудни. Вполне сойдет.
Я выпила половину пива и в мрачном настроении подошла к окну гостиной. Раздвинув занавески, я уставилась на парковку. Моя «мазда» исчезла. Ленни рано управился. Ничего удивительного, но, тем не менее, это встало у меня поперек горла. Я официально стала тунеядкой.
И как будто этого было мало, чтобы впасть в депрессию, вчера, расслабившись где-то на середине десерта, я дала обещание матушке, что повидаюсь с Винни.
Я затащила себя в душ и, спотыкаясь, вышла оттуда через полчаса в утомленном слезливом настроении. Впихнув себя в колготки и костюм, я приготовилась исполнить свой дочерний долг.
Мой хомячок Рекс все еще спал в своей клетке в банке из-под супа на кухонной стойке. Я положила несколько кусочком еды в его чашку и почмокала губами. Рекс открыл черные глазки и моргнул. Он подергал усами, хорошо принюхался и забраковал кусочки. Не могу его осуждать. Я постаралась оставить их на завтрак еще вчера, привлекательными их нельзя было назвать.
Закрыв квартиру, я прошла три квартала вниз по Сент Джеймс до «Голубой Ленты», прокатного пункта автомобилей. На переднем плане стоял «шевроле нова» за пятьсот долларов и умолял его купить. Ржавый кузов и бесчисленные следы аварий с трудом позволяли признать «нову» за машину, не говоря уже о классе «шевроле», но «Голубая Лента» была готова продать сие чудовище за мой телевизор или видео. Я добавила кухонный комбайн и микроволновку, и они оплатили мою регистрацию и налоги.
Я вывела «нову» со стоянки и направилась прямо к Винни. Втиснувшись в парковку на углу пересечения Гамильтон и Олден авеню, я извлекла ключ из гнезда зажигания и подождала, пока машина заглохнет. Вознеся краткую молитву, чтобы никто из знакомых меня не узнал, я дернула дверь и поспешно одолела короткое расстояние до офиса. Голубая и белая надпись над дверями гласила «Залоговая компания Винсента Плама»". Маленькими буквами обозначена была круглосуточная общенациональная служба. Удобно расположившись между химчисткой и гастрономом Фиорелло, Винсент Плам улаживал семейные дела – домашние дрязги, беспорядки, кражу машин, вождение в нетрезвом состоянии и мелкое воровство. Офис был маленький и типичный, включающий две комнаты, стены которых были обшиты красно-коричневыми дешевыми панелями. На полу лежал ковер цвета ржавчины. Датский современный диван, обитый коричневым пластиком под кожу, подпирал стену в приемной, а черно-коричневый металлический стол с многоканальным телефоном и компьютером оккупировал угол.
Секретарша Винни сидела за столом, сосредоточенно наклонив голову, и просматривала папки.
- Да?
- Я Стефани Плам. Пришла повидать кузена Винни.
- Стефани Плам! - Она подняла голову. - Я Конни Розолли. Ты ходила в школу с моей младшей сестрой Тиной. Ох, здорово, надеюсь, ты здесь не для того, чтобы сделать залог.
Сейчас я ее узнала. Это была более старшая версия Тины. Тоньше в талии, более тяжелые черты лица. У нее была копна взбитых черных волос, безупречная оливковая кожа и следы от чая на верхней губе.
- Единственная вещь, которую я хочу делать – это деньги, - сказала я Конни. - Я слышала, Винни нужен кто-нибудь вести бумаги.
- Мы как раз занимались этой работой и, между нами, ты ничего не потеряешь. Жалкая работа. Платят гроши, а ты должна проводить все дни на коленях, напевая алфавит. По моему мнению, если уж собираешься проводить весь день на коленях, то могла бы найти что-то более денежное. Ты понимаешь, что я имею в виду?
- Последний раз на коленях я была два года назад. Искала контактные линзы.
- Послушай, если тебе в самом деле нужна работа, почему бы не убедить Винни дать тебе работу по отслеживанию сбежавших из-под залога? За это дают хорошие деньги.
- Сколько?
- Десять процентов от залога. - Конни вытащила папку из верхнего ящика стола. - Мы получили это вчера. Залог установлен в размере $100,000, а он не явился в суд. Если найдешь и приведешь его, получишь $10,000.
Я схватилась руками за стол, чтобы не упасть.
- Десять тысяч долларов за то, чтобы найти одного парня? В чем загвоздка?
- Иногда они не хотят, чтобы их нашли, а еще, бывает, они стреляют в тебя. Но это редко случается. - Конни пролистала бумаги. - Парень, что поступил вчера, особенный. Морти Бейерс уже отследил его, поэтому некоторые предварительные мероприятия уже сделаны. У тебя будут фотографии и все данные.
- Что случилось с Морти Бейерсом?
- Лопнул аппендикс. В одиннадцать тридцать прошлой ночью. Он в больнице Святого Франциска с дренажем в боку и трубкой в носу.
Я не желала Морти Бейерсу зла, но уже предвкушала перспективу занять его место. Деньги манили, а название должности несло отличительный признак надежности. С другой стороны, ловля беглецов звучит жутко, а я признанная трусиха, когда дело доходит до риска частями собственного тела.
- Догадываюсь, что не так уж трудно найти этого парня, - заверила Конни. - Ты могла бы поговорить с его матерью. А если не справишься, можешь отказаться. Что ты теряешь?
Только свою жизнь.
- Ну, не знаю. Мне не нравится эта часть со стрельбой.
- Возможно, это похоже на езду по магистрали, - сказала Кони. - Ты, вероятно, привыкнешь к этому. Как мне это представляется, жизнь в Нью-Джерси – сплошной вызов со всеми этими токсичными отходами, восемнадцатилетними велосипедистами и вооруженными шизофрениками. Думаю, на фоне всего этого, что такое один сумасшедший, стреляющий в тебя?
Совпадает с моей собственной философией. И эти $10,000 были чертовски привлекательны. Я могла бы выплатить кредиты и наладить жизнь.
- Ладно, - согласилась я. - Возьмусь за это.
- Сначала ты должна поговорить с Винни. - Конни повернула стул в сторону двери в кабинет Винни. - Эй, Винни! - крикнула она. - Иди сюда. К тебе дело есть.
Винни было сорок пять, рост его был пять футов, семь дюймов без каблуков, и своим тонким гибким телом он походил на хорька. Он носил остроносые ботинки, как острогрудые женщины и темнокожие молодые парни, и водил «кадиллак севилль» .
- Стеф здесь хочет сделать кое-какое отслеживание скрывшегося из-под залога, - сказала Конни, обращаясь к Винни.
- Ни за что. Слишком опасно, - заявил Винни. - Большинство моих агентов когда-то работали в службе безопасности. И тебе необходимо знать кое-что о правовом принуждении.
- Я могу научиться правовому принуждению, - сказала я ему.
- Сначала выучи. Потом возвращайся.
- Мне нужна работа сейчас.
- Это не мои проблемы.
Я поняла, что настал момент сыграть жестко.
- Я сделаю это твоей проблемой, Винни. У меня будет долгий разговор с Люсиль.
Люсиль – это жена Винни и единственная женщина в Бурге, не подозревающая о дурной склонности Винни к беспорядочному сексу. Люсиль крепко зажмуривала глаза, и не по мне было совать нос не в свое дело, чтобы просветить ее. Конечно, если бы она когда-нибудь спросила . . . тогда другое дело.