Я припарковалась у прачечной и выскользнула босиком забрать одежду. В помещении находилась только пожилая женщина за складным столиком в дальнем углу.
- О, Боже мой, - воскликнула она, приходя в замешательство. - Что за запах?
Я почувствовала, как кровь прилила к щекам.
- Должно быть, снаружи, - сказала я. - Наверно, запах последовал за мной, когда я открыла дверь.
- Ужасно!
Я принюхалась, но не смогла ничего учуять. Мой нос захлопнулся в целях самозащиты. Я посмотрела на юбку.
- Пахнет как соус "Таузенд айленд"?
Она припечатала к лицу наволочку.
- Кажется, мне сейчас станет дурно.
Я утрамбовала выстиранное белье в корзину и побыстрей вышла. На полпути к дому, остановившись на светофоре, я осознала, что глаза у меня слезятся. Вот дьявол, подумала я. К счастью было безлюдно, когда я въехала на стоянку у дома. Как в фойе, так и в лифте было пусто. Пока все шло нормально. Лифт открылся на втором этаже, там тоже никого не было. Облегченно вздохнув, я протащила корзину к двери, прокралась в квартиру, скинула одежду и кинула ее в большой черный мешок для мусора.
Я запрыгнула в душ и намыливалась, и скребла себя на три раза. Потом оделась в чистую одежду и пошла в квартиру напротив к мистеру Уолески на проверку.
Он открыл дверь и сразу зажал рукой нос.
- Фу, - пробубнил он. - Что это за запах?
- Я тоже удивляюсь, - сказала я. - Кажется, доносится сюда из холла.
- Пахнет дохлым псом.
Я вздохнула.
- Точно. Мне сперва тоже так показалось.
Я ретировалась в свою квартиру. Мне все нужно было перестирать заново, а у меня иссякли четвертаки. Я собиралась съездить домой постирать. Я глянула на часы. Было почти шесть. Помимо прочего я позвонила матушке из машины и предупредила, что еду к ним на обед.
Я припарковалась у дома, и моя мама материализовалась магически, как из воздуха, ведомая мистическим материнским инстинктом, который всегда знает, когда ее дочь ступит на тротуар.
- Новая машина, - сказала она. - Какая красивая. Где ты ее взяла?
Под мышкой у меня была корзина, в другой руке пластиковый мусорный пакет.
- Одолжила у друга.
- У кого?
- Ты его не знаешь. Ходили вместе в школу.
- Ну, тебе повезло с такими друзьями. Тебе следует что-нибудь ему испечь. Торт.
Я потащилась за ней, держа направление в сторону лестницы в подвал.
- Я привезла стирку. Надеюсь, ты не против.
- Конечно, я не возражаю. Что это за вонь? Это от тебя? Ты пахнешь как помойка.
- Я случайно уронила ключи в мусорный бак, пришлось лезть и доставать их оттуда.
- Не понимаю, как такие вещи с тобой случаются. Такое больше ни с кем не происходит. Ты знаешь кого-нибудь, кто ронял ключи в мусор? Никого. Только ты любишь такое вытворять.
Бабуля Мазур вышла из кухни.
- Воняет блевотиной.
- Это Стефани, - отозвалась матушка. - Побывала в помойке.
- Что она делала в помойке? Искала трупы? Я видела в одном кино по телевизору, как банда повсюду разбрызгала мозги одного парня, а потом оставила его на съедение крысам в мусорном баке.
- Она искала ключи, - пояснила матушка бабуле Мазур. - Несчастный случай.
- Сплошное разочарование, - сказала бабуля Мазур. - Я от нее ожидала большего.
После того, как мы поели, я позвонила Эдди Газарре, заложила вторую партию белья в стиральную машину и полила из шланга обувь и ключи. Внутри джипа пришлось побрызгать лизолем и настежь открыть окна. Сигнализация не работала с открытыми окнами, но не думаю, что я рисковала, оставив машину, которую могут в любой момент попытаться вернуть, перед домом родителей. Я приняла душ и оделась в чистое, только что из сушилки белье.
Смерть Джона Кьюзака испугала меня, и у меня не было желания возвращаться в темную квартиру, посему я рано отправилась домой. Только я закрыла за собой дверь, как раздался звонок. Голос был приглушен, поэтому приходилось напрягаться, чтобы хоть что-то расслышать, щурясь на трубку, будто это могло помочь.
Страх не поддается логике. Физически меня никто не мог задеть по телефону, но, тем не менее, я вздрогнула, когда осознала, что это Рамирез.
Я немедленно бросила трубку, а когда телефон зазвонил снова, выдернула шнур из розетки. Мне нужен автоответчик, чтобы отслеживать мои звонки, но я не могу позволить себе купить таковой, пока не сделаю возврат. Первое, что я сделаю поутру – это поеду за Лонни Доддом.
* * * * *
Я проснулась от монотонного шума дождя, выбивающего барабанную дробь на пожарной лестнице. Чудесно. Как раз то, что необходимо для еще большего усложнения моей жизни. Я выползла из кровати и раздвинула занавески, недовольная видом проливного дождя, похоже, зарядившего на весь день. Парковка мерцала, отражая огни таинственных источников света. Остальной мир был серого металлического цвета, тучи висели низко и казались нескончаемыми, здания потеряли из-за дождя цвет.
После душа я натянула джинсы и футболку, позволив волосам сохнуть самим по себе. Неважно, я ведь все равно мгновенно вымокну, как покину здание. Проглотив завтрак и почистив зубы, я нанесла на веки тонкую линию бирюзовой подводкой в качестве компенсации всеобщего мрака. В честь дождя я надела свои башмаки, побывавшие в мусорном баке. Я посмотрела вниз и принюхалась. Может быть, я и пахла слегка вареной ветчиной, но в свете всего происшедшего, думаю, это было не так уж плохо.
Я провела инвентаризацию содержимого сумки, чтобы удостовериться, что все необходимые мне блага на месте – наручники, дубинка, фонарик, пистолет, запасная обойма (не очень хорошо, что с тех пор я успела уже забыть, как заряжают пистолет – увы, никогда не знаешь, когда понадобиться прибегнуть к более тяжелым средствам убеждения сбежавших преступников). Я впихнула досье Додда вместе со складным зонтом и пакетом крекеров с арахисовым маслом, на случай непредвиденного перекуса. Схватила ультра крутой черно-фиолетовый приталенный жакет из гортекса (водонепроницаемая ткать – Прим. Пер.), приобретенный в пору, когда я принадлежала к привилегированному рабочему классу, и отправилась на стоянку.
В такие дни лучше читать комиксы, укрывшись пледом и слизывая глазурь с середины печенья «Орео». Такие дни не предназначены для погони за головорезами. Но у меня были затруднения с деньгами, и не приходилось выбирать, когда гоняться за преступниками.
Согласно досье Лонни Додд проживал по адресу 2115 Барнес. Я вытащила карту и уточнила координаты. Район Гамильтон занимает примерно треть Трентона и по форме напоминает клинообразный кусок пирога, который слегка обгрызли. Барнес тянется почти след в след с железнодорожными путями корпорации "Конрейл" точно на север Ярдвилля, начинаясь в нижней трети округа.
Я отправилась по Чеймберз до Броад и срезала по Апполо. От Апполо свернула на Барнес. Небо слегка давало свет, и можно было прочесть номера домов по пути следования. Чем ближе я подъезжала к дому 2115, тем мрачнее становилась. Стоимость недвижимости падала с устрашающей скоростью. То, что начиналось, как респектабельный район проживания «голубых воротничков» в виде опрятных одноэтажных семейных бунгало на участках приличных размеров, деградировало до запущенных низкодоходных и, наконец, не приносящих доход домовладений.
Дом под номером двадцать один пятнадцать был в конце улицы. Трава переросла и уже давала семена. Ржавый велосипед и стиральная машина со скособоченной крышкой украшали передний дворик. Дом представлял собой небольшое шлакоблочное ранчо на бетонном фундаменте. Больше был похож на туалет на улице, чем на жилое строение. Нечто, предназначенное для куриц или свиней. Переднее венецианское окно было, как попало, заколочено листом фанеры. Вероятно, чтобы обеспечить обитателям уединение, пока они разбивают пивные бутылки о свои лбы и наносят увечья.
- Сейчас или никогда, - сказала я себе.
Дождь выстукивал скороговорку на крыше и стекал по лобовому стеклу. Я попыталась поднять свой дух свежим мазком губной помады. Поскольку большого прилива сил это не дало, я добавила голубую подводку, тушь и румяна. Я исследовала себя в зеркале заднего обзора. Чудо-Женщина, на зависть всем. Да, точно. Последний раз я изучающее посмотрела на фото Додда. Не хотелось бы причинить беспокойство не тому человеку. Я кинула ключи внутрь сумки, натянула капюшон и вышла из машины. Постучала в дверь и встала, в душе надеясь никого не застать дома. Дождь, окрестности и хмурый домишко наводили на меня ужас. Если на второй стук никто не ответит, подумалось мне, значит, на то воля Божья, что мне не суждено поймать Додда, и я уберусь к дьяволу отсюда.