«Так зачем же сюда Андреяна?» — дивилась она, коченея от холода. Вот идет Иона-врач. Он должен что-то Арине обсказать.
Иона просеменил мимо, остановился, пожевал губами.
— Арина, — сказал он. — Это ты, Арина? Стой тут, Арина. Никуда не уходи.
Арина поклонилась и заплакала.
— Стою, отец, — сказала она и поклонилась снова.
— Твой это коваль? — спросил Иона. — Андреяном кличут? Федос Иванович привез? Мне Федос сказал, что кличут Андреяном.
— Все так, родимец, — подтвердила Арина.
— Стой тут, — сказал еще раз Иона и вошел в дом.
Арина не помнила, сколько она простояла так. На монастырской колокольне ударили к обедне, и монахи потянулись в соборную церковь. Раненых перестали носить в больницу, потому что, должно быть, перенесли всех. А Иона-врач не показывался.
Арине уже казалось, что все в ней застыло: все жилки и косточки — всё внутри. Она опустилась на каменную ступеньку, и ее стала обволакивать дремота. И сквозь дремоту услышала она:
— Арина! Арина!
Она откинула голову и взглянула на черного человечка, который вдруг вырос перед нею.
«Никак, Иона-врач? — мелькнуло у нее в голове. — Он и есть!»
Иона посмотрел на нее внимательно.
— Молись, Арина, угоднику, коего мощи почивают в сем святом месте, — сказал он. — Молись святому Сергию. Будет жив Андреян.
— Жив? — спросила Арина, и черный человечек словно завертелся у нее перед глазами, как спица в колесе.
— Будет жив, — повторил Иона. — А ты не спи тут. Не ровен час, еще замерзнешь. Ступай в гостиницу — эвон за собором она. Там обогреешься и щей похлебаешь. Ну, вставай, не засиживайся. Вишь, ветрище! Позёмка так и стелет.
Арина, не совсем еще понимая, что же это такое делается, пошла искать монастырскую гостиницу.
Закоченевшая, измученная, она шла, спотыкаясь, и ветер безжалостно рвал у нее с головы завязанный тугим узлом платок.
СЕНЬКА ПОТЕРЯЛСЯ!
В темноватой прихожей Арину встретил гостиный монах. Он отвел Арину в трапезную, где за длинными столами сидело множество людей, спугнутых из Москвы пожарами и уличными боями.
В трапезной было тихо, разговаривать в монастыре за едой не полагалось. И в этой тишине гулко отдавался под высокими сводами голос молоденького монашка, который громко читал нараспев что-то молитвенное из большой книги с медными застежками на кожаном переплете. Гостиный монах молча указал Арине на свободное место за столом и принес ей горячих щей в деревянной миске и ломоть хлеба.
С каждой ложкой, которую подносила ко рту Арина, словно куски льда оттаивали у нее в груди, в ногах, во всем теле. Она уже хорошо понимала, что Андреян жив и будет жить: это несколько раз повторил ей у крыльца больницы Иона-врач, которому ведь не к чему было бросать слова на ветер. И чувство благодатного покоя стало обволакивать Арину. Не доев своих щей, она положила руки на стол, уронила на них голову и сразу заснула мертвым сном. Сколько ни будил ее гостиный монах, добудиться не мог.
Арина проспала весь день до глубокой ночи. В монастырских церквах шли службы дневные, вечерние и ночные. По-разному всякий раз перезванивались на колокольне колокола. Бой башенных часов разносился далеко по полям и лесам, окружавшим монастырь.
Ничего этого Арина не слыхала. Она только раз проснулась среди ночи и увидела себя на полу, на подостланном войлоке, в большом коридоре, который был тускло освещен слюдяным фонарем. Рядом с Ариной лежали вповалку на полу другие женщины. Неподалеку от себя, на полу же, Арина заметила деревянный ковш, в котором была вода. Арина припала к нему, пила долго и жадно, потом снова повалилась на войлок и заснула опять.
Рано утром, на заре, Арина поднялась вместе с другими. Скатывая свой войлок, она услышала, как подле переговаривались женщины. Одна рассказывала что-то о каком-то Якуньке. Было, дескать, Якуньке всего одиннадцать годочков, и вороги даже его не пощадили. Зашли в избу, где был один Якунька, зажгли пук соломы, бросили на полати… И сгорела изба вместе с малым Якунькой.
У Арины в голове вдруг словно ветряная мельница завертелась. Якунька… Было ему одиннадцать годочков… Сгорел Якунька… Сенька… Что же Сенька?.. В розвальнях с Андреяном, которого считала убитым, в страшной беде, Арина совсем забыла о Сеньке.
— Сенька-а! — завопила она.
И, всплеснув руками, стала расталкивать людей, пробираясь к выходу.