КАЗАЧЬИ ИГРЫ
За весь день у ребят не было во рту и крошки хлеба. Поели чуть свет горячего толокна — и всё. У обоих теперь сильно скребло в желудке. И каждый, должно быть, подумал с сожалением:
«А хорошо теперь дома, у Спаса-на-Песках! Лучинка в светце горит; раскаленные угольки, отваливаясь от лучинки, падают в чашку с водой и гаснут; дымком в избушке попахивает… дымком и чем-то съедобным — ленивыми щами или пшенной кашей?..»
Воробей даже охнул от неожиданно представившейся ему картины.
— Может, Андреян для великой радости, что победа такая, не станет драться? — молвил он вслух. — И в клеть не запрет…
— Как ты сказал, Воробей? — мгновенно схватился Сенька.
— Я говорю — не станет тятя нас сечь за то, что к ополченцам убежали, — сказал уверенно Воробей. — Для такой радости… Слышь, как гудит кругом! Айда, Сенька, домой! А?
Сенька только всплеснул руками. От счастья у него дыхание перехватило. Ему уже не хотелось на чужбину — в чужедальнюю сторону. Душа его рвалась домой, только домой, к мамане, к тяте, который на радостях может простить ребятам все.
«Даже наверно простит», — решил Сенька.
И все уладится; будут они с Воробьем, как и раньше, дрова колоть, воду таскать и в кузнице дуть огонь и сметать окалину с наковальни.
— Домой!.. — прошептал Сенька. — Домой хочу…
Ребята слезли с воза. Воробей взял под уздцы рябую-хромую, видимо никому здесь не нужную, и свел ее с вала вниз.
А внизу под самым валом стоял отбитый у Ходкевича обоз с провиантом. Четыреста возов! На возах и на земле подле возов сидели казаки Трубецкого и пировали при свете слюдяных фонарей.
— Берегись, ушибу! — крикнул казак, черный, как цыган, и швырнул в Воробья здоровенным кусом солонины.
Воробей едва увернулся, а солонина шмякнулась к нему прямо в воз.
— Ловок казак с Дона! — сказал другой, рыжебородый, со шрамом через все лицо. — А мы вот с Янка, так неужто мы плоше?
Сказав это, он схватил связку копченых окороков — штук пять или шесть, — поднялся и завертел всю связку у себя над головой. Потом вскинул ее; она черной стаей взвилась высоко вверх, на мгновение словно остановилась — казалось, под самыми звездами — и ринулась вниз, к ребятам в воз.
И пошла потеха. Сенька и Воробей отбежали прочь, чтобы не зашибло их чем-нибудь, что неслось в их сторону, запущенное из жилистых казацких рук. Ведь от яицких казаков уже не хотели отставать астраханские, от астраханских — сибирские… К ребятам в воз летели копченые гуси и куры, соленая и вяленая рыба, ржаные сухари и пакеты с леденцом. Но превзошли всех двое, которые объявили, что исетские казаки тоже не сплошают.
Были эти двое, видимо, родные братья — одинаково приземистые, раскосые, с редкой на лице растительностью. Они скинули с плеч полушубки и остались в одних латаных портах. Подхватив мешок муки, они раскачали его и подбросили. Мешок тяжело взлетел и грузно упал к ребятам в воз. При этом он выпустил облачко мучной пыли и всполошил рябую-хромую. Та рванула, и нагруженный всякой снедью воз покатил по Ордынской дороге. Воробей с Сенькой побежали следом за ним.
— Стойте! — кричали им казаки, хохоча во все горло. — А самарские казаки как же? Эвон они вам сейчас бочку пива метнут.
Но Воробей что было силы тащил рябую-хромую за узду, а Сенька бежал рядом, понукая ее кулаком. Ребята знали, что от своенравных казаков можно было ожидать всего.
В эту ночь вся Москва полна была ликования. Ни рогаток на перекрестках, ни цепей через улицу, ни стрелецких дозоров.
На пустырях люди собирались толпами; в уцелевших домишках светились огоньки; удалая песня звенела у колодцев, где конники поили лошадей, и у костров, где, усевшись в кружок, ратники ждали ужина.
услышали ребята знакомый напев.
Голос шел издалека, но это, конечно, был голос дяди Маркела.
— Тпру-у! — крикнул Воробей, остановил рябую-хромую и прислушался. Потом сложил ладони трубкой, поднес их к губам. — Дя-дя Мар-ке-эл! — словно протрубил он в ночь.
И услышал в ответ:
— Кто там Маркела кличет?
— Это мы! — выкрикнул Воробей.
— Кто — вы? — опять донеслось до ребят. — Народу много. Кто вы именем?
— Я — Воробе-эй, а со мной Сенька-а!
— Так стойте ж, — услышали ребята, — а то снова потеряетесь. Сейчас к вам выйду.
И через минуту ребята увидели дядю Маркела, который шел к ним, подняв, как факел, горящее полено.
ВОЗВРАЩЕНИЕ