Фергюс почти совсем не видел в этой даме ту Эйлин, что знал когда-то. Эта женщина, или Саламандра, или кто она там теперь, излучала всей белой кожей слабый свет во мгле. Странно было видеть знакомую ранее фигуру в разлетающихся одеждах, вся она была соткана словно из тумана и дымки. Хотя голос её не изменился, и, если закрыть глаза, можно было представить посмеивающуюся женщину с красновато-каштановыми волосами в потёртых джинсах и растянутом свитере…
Они ещё не дошли до владений Подгорных Карликов, как тяжко содрогнулись горные глубины, застонав, словно страдающее живое существо.
— Что это? — Фергюс остановился как вкопанный.
— Не знаю, — Саламандра тоже остановилась и принялась осматривать подземную галерею, по которой они шли. — Никогда такого не слышала.
— Уж не наш ли друг Штейнмейстер наколдовал какую-нибудь пакость?
— Возможно, — отозвалась Саламандра. — Но тогда, наверное, это пакость глобального масштаба. Чувствуешь, вся Сарисса содрогнулась.
При этих словах Фергюс заметно встревожился.
— Эйлин, а как ты думаешь, это не может быть исполнением древних пророчеств?
— Пророчеств насчёт чего?
— Ну, к примеру, о Тёмном Посланце, который придёт на Сариссу….
Эйлин задумалась, не замечая, что очередной серебристый шар-светильник мало-помалу гаснет, оставляя их с Фергюсом в кромешной тьме.
— Эйлин, Эйлин, засвети что-нибудь, — заволновался Фергюс.
— Ага, боишься? — пошутила Саламандра, сразу же подумав, что её учитель Ходэми был бы недоволен проявлением человеческих эмоций.
Но вот Фергюсу такие эмоции, похоже, были очень по душе.
— Я-то не боюсь. Но вот дышать темно и воздуха не видно, — в тон ей ответил молодой человек.
— Вернёмся к нашим баранам, то есть к пророчествам, — спокойствие быстро вернулось к Саламандре. — Ты считаешь, что Штейнмейстер мог призвать Посланца?
Она выдохнула новый шар.
— Да, он что хочешь мог натворить. Творец недобитый! — с чувством отозвался контрабандист.
— А вот интересно, что из себя представляет этот Тёмный Посланец?
— Что значит «интересно»? — возмутился Фергюс.
— Ну, ты понимаешь, это чисто академический интерес, — стала оправдываться Саламандра, но, увидев недоумение в глазах Фергюса, пояснила. — В смысле, чисто научный. Я вовсе не хочу нашествия…
Она задумалась, закусив губу. Эти слова кто-то когда-то говорил. Но в памяти решительно не всплывало ни имя, ни лицо говорившего.
— Да, тётушка говорила мне так, — вздохнул Фергюс. — Истончатся Грани, и зло хлынет в мир…
— Старая Зэм! — вдруг выпалила Эйлин.
— Что? — не понял Фергюс.
— Старая Зэм, Хранительница Памяти, — твоя тётя!
— А, ну да, тётя. Только я говорю о другом. Ты думаешь, что равновесие сил Сариссы нарушено уже необратимо?
Саламандра снова задумалась, а потом медленно заговорила:
— Возможно, это так. Но я думаю, что, зная законы обратимости любой магии, ситуацию, подобную нашей, можно исправить. Для начала мы должны выбраться наверх, встретиться с другими Посвящёнными и обсудить с ними возможность того, что предсказание сбылось.
— О, вот это я люблю. Всё по плану, который придумали другие, — оживился Фергюс. — Только я думаю, что мы вначале должны попасть в поселения Странников (помнишь, я говорил тебе о них?), там моя тётушка, я хотел бы справиться о её здоровье…
— Отлично, так мы и сделаем.
Глава 133. Вечная память павшим
А посёлок Странников, так радушно принявший женщин и детей из Юмэ, замер в горестном оцепенении. Меркос из племени Подгорных Карликов привёл Хоуди прямо к посёлку. Сам Меркос входить туда наотрез отказался, сказав, что через Тайные Тоннели вернётся к своим родичам.
Хоуди, еле-еле переставляя ноги, как в тумане, приблизился к селению. Он шёл медленно не оттого, что чувствовал боль от ран. Нет, животворящие средства карликов быстро вылечили его. Хоуди просто не представлял, что он скажет своим землякам, как он посмотрит им в глаза. Как он объяснит женщинам, что их мужья, отцы, братья и сыновья легли мёртвыми в землю Сариссы, а он, Хоуди, спасся?
Как бы он ни медлил, но войти в поселение всё-таки пришлось. Кто-то из быстроглазых детей заметил его, и весть о его возвращении облетела все дома со скоростью степного пожара.
На улицу высыпали люди. Все смотрели на него, на Хоуди, со страхом и надеждой. Они ждали, а он остановился, словно не смея идти дальше. Люди засыпали его вопросами, а он молчал, опустив глаза в землю, желая никогда больше не отрывать взгляда от этой земли. Постепенно вопросы иссякли, стихли голоса, только было слышно, как горный ветер высвистывает свою извечную песню.
— Ты вернулся один? Больше никого не осталось?
Это кто-то (Хоуди не разглядел, кто именно) высказал вслух то, о чем думали сейчас все. У Хоуди достало сил кивнуть, но посмотреть людям в глаза он так и не смог.
То, что случилось в следующий миг, физически оглушило его, придавило к каменистой земле. Раздался многоголосый вой, плач и причитания. Среди выкриков толпы Хоуди различил и проклятия, и те вопросы, которых он страшился больше всего:
— Почему? — глядя на него гневными сухими глазами, вопрошала одна из девушек. — Почему все погибли, а ты выжил? Как получилось, что ты смог вернуться, а другие — нет?
И Хоуди стало невыносимо стыдно за то, что он жив, что он стоит здесь, а это наверняка благодаря тому, что рядом с ним был Кассий и его создатели… Он не заметил, когда рядом с ним выросла фигура Амины.
— Ти-и-хо! — её голос легко перекрыл стенания и плач. Как ни странно, люди смолкли, прислушиваясь к её словам. — Хоуди сейчас отправится ко мне. Вы тоже расходитесь по домам. Вечером вы все соберётесь у моего жилища, и мы вместе почтим память воинов, павших в Юмэ-Амиго.
Осунувшиеся лица, заплаканные глаза, дети, цепляющиеся тонкими ручками за одежду матерей… Амина взяла Хоуди под локоть и увела от всего этого. Он послушно шёл за ней, словно бои в Юмэ лишили его способности действовать самостоятельно. Он был рад, что сейчас кто-то всё решает за него.
Войдя в дом, Хоуди наступил на что-то вёрткое и живое и немедленно пришёл в себя. Взгляд его стал более осмысленным и остановился на флайлизах, деловито сновавших по полу.
— Нравятся? — доброжелательно спросила Амина.
Хоуди обратил внимание на её нездешний выговор, но приписал это её происхождению.
— Да, нравятся.
— Одни из лучших здесь, на Сариссе, — с нескрываемой гордостью изрекла женщина. — Вот если бы ещё удалось получить потомство от Рэпа, которого Сяо Лю отдал Нелли и Мелису…
Имена Менгиров, произнесённые с акцентом, звучали очень странно и даже немного забавно, и Хоуди невольно улыбнулся.
— Слава богам, — вздохнула Амина. — А теперь выслушай меня…
Но откуда-то появилась согбенная старушка, которая весьма непочтительно оборвала Амину:
— Нет, пусть он послушает меня, — старуха сделала ударение на последнем слове. — Хоуди, не вини себя. Мы все знали, что именно так и будет. Штейнмейстер собирался показательно уничтожить непокорный город. Так уж вышло, что ты выжил и вернулся к нам. Тебе повезло. И это хорошо, потому что мы все хотим знать правду о том, что происходило в Юмэ. Когда женщины немного успокоятся, ты расскажешь, как всё было.
— Это так, — снова заговорила Амина, потому что Хоуди упорно молчал, — но сначала мы всё-таки помянем павших.
Ближе к вечеру к Хоуди вернулось мужество. Амина загнала непоседливых ящеров в дальнюю комнату и заперла их там, чтобы они не путались под ногами и не портили торжественную скорбь момента. На улице возле дома собирались люди, все держали в руках короткие зеленоватые свечи.