Я смеюсь.
– Они поубивают друг друга в первую же неделю после свадьбы, – говорю я.
Саенго пожимает одним плечом.
– Может, и не поубивают, – замечает она, – если они научатся уважению или даже влюбятся друг в друга.
Мысль о том, что Тейерн и Киша полюбят друг друга, кажется мне настолько абсурдной, что я чуть не фыркаю вслух, однако вовремя замечаю печальную улыбку Саенго и беру ее под руку.
– Когда тебя вылечат… – начинаю я.
– Не надо, – обрывает Саенго, отстраняясь. Она отворачивается, и ее короткие волосы скрывают от меня ее лицо. – Кто может полюбить меня такой, какая я сейчас, Сирша? Я даже не настоящий человек.
Чувство вины сдавливает мне горло, как железная цепь.
– Не говори так, – говорю я. – Конечно, ты настоящий человек. И любой, у кого есть сердце, тебя полюбит. Сама принцесса Эмбер была бы польщена, если бы ей посчастливилось удостоиться твоего внимания.
Саенго качает головой в ответ, и тут один из стражников прерывает нашу беседу.
– Вот и Храм ветра, – говорит он.
Неудивительно, что деревянные ворота преграждают путь, ведущий к храму, который по своим размерам не уступает Храму света. Его крыши похожи на волны, ниспадающие от центрального шпиля. Статуя женщины, наряд и волосы которой развеваются на незримом ветру, а руки обращены к небу, стоит во дворе. Огромная хищная птица устроилась на ее руке, и крылья этой птицы расправлены так, словно она готовится вот-вот взлететь.
– Это статуя Куи, – говорит один из наших стражников, – она была членом круга приближенных Сури, куда входили шаманы разных призваний. Вместе они основали город Мирриим и возвели каждый из храмов. Считается, что Куа умела летать на потоках ветра и ездить верхом на облаках.
Должно быть, магия была сильнее в те времена, когда она могла оживлять природные элементы и пробуждать духов гор.
– А могут ли шаманы-воздушники до сих пор… – Что-то мелькает на периферии моего зрения, и я резко поворачиваюсь, как раз вовремя, чтобы увидеть блеснувшую змеиную чешую и изгиб рукоятки меча до того, как фигура в мантии и блеск знакомого клинка исчезают во мраке. Нет, на этот раз мне точно это не привиделось. – Ждите здесь!
– Сирша? – окликает меня Саенго, однако я спешу прочь.
Мчусь в переулок, запрыгивая на ближайший подоконник, а затем на крышу. Стражники Храма света что-то кричат мне, однако они оказываются слишком медленными. Мои сапоги тихо перемещаются по черепице крыши. Мое сердце громко стучит в груди.
Я подхожу к краю здания, оборачиваюсь, осматриваясь и вглядываясь в улицу внизу. Слышу, каким громким стало сбившееся дыхание. Тень скрывается за воротами, и мои ноги несут меня вперед. Я спрыгиваю с крыши, упираясь пятками в перила балкончика, а потом спускаюсь на землю. Затем бегу во мраке, он мой давний друг, и выскакиваю за ворота, замечая, как все та же мантия скрывается за поворотом.
Задыхаясь, я спешу следом, злясь все больше и больше, когда за каждым новым поворотом вижу безлюдный переулок, а каждая новая улочка оказывается пустой, слышен только шелест крыльев ночных птиц.
В конце концов я упираюсь спиной в кирпичную стену и ударяю кулаком по камням. Сердце бьется у меня в глотке. Гневно вздыхая, я шепотом произношу имя, которое боюсь произнести вслух:
– Кендара…
– Привет, глупенькая девчонка!
Глава 5
В конце неосвещенного переулка появляется темная фигура, которая медленно стягивает капюшон с головы.
– Много же тебе времени потребовалось, чтобы меня найти, – говорит она отлично знакомым мне скрипучим голосом. У меня сдавливает горло от эмоций, и щеки начинают гореть. – А я-то думала, что хоть чему-нибудь да научила тебя.
Один-единственный бледный фонарь, висящий вдалеке, освещает ее макушку и волосы, собранные в тугой пучок на затылке. Как и всегда, верхняя часть лица Кендары покрыта черным платком. Ее тело в тени, лишь поблескивают любимые ею клинки на поясе. Значит, мне все-таки не почудилось и Кендара и правда была сегодня в толпе, наблюдающей за нашим прибытием в город.
Я нервно сглатываю комок разных эмоций, поглощающих меня одновременно: радость, боль, злость. Мои руки по-прежнему сжаты в кулаки, и я сдерживаю себя, чтобы не ударить по стене.
– Скажешь что-нибудь или так и будешь стоять как скоморох? – спрашивает Кендара, делая шаг навстречу.
Эмоции, сдавливающие мне грудь, вдруг становятся невыносимыми. Мне хочется ее обнять. Мне хочется на нее накричать. Однако я не делаю ни того ни другого, даже в этот эмоциональный момент, зная, что Кендаре это не понравится.