VI. С корнем!
Мы забываем порой, как молода еще наука о человеческом здоровье. Те, кто возводил величественные дворцы Мемфиса, и те, кто спустя столетия открывал новые материки и океаны, и их потомки, изобретавшие паровую машину, часы и проволочный телеграф, не имели никакого почти представления о сущности болезней, о средствах борьбы с ними. Даже в начале XIX столетия просвещенные врачи были убеждены, что эпидемия холеры вызывается воздействием атмосферного электричества и пертурбациями земного магнетизма. В 1828 году в России были опубликованы два врачебных исследования, в которых один автор рекомендовал лечить чуму икрой и луком, а другой — выжимкой из лошадиного навоза. Что уж говорить о людях необразованных, для которых тысячелетиями зараза оставалась попросту делом рук дьявола?
Поразительно молода и гигиена. Гигиенические навыки даже придворной европейской среды XVI–XVII столетий ужаснули бы нас, рядовых людей XX века. Мыло, баня, пользование носовым платком, простыней, вилкой появились в обиходе высшего общества всего каких-нибудь две-три сотни лет назад. Во Франции носовой платок ввела в употребление жена Наполеона — Жозефина. До нее даже упоминание об этой части туалета считалось непристойным. Обычай устраивать уборные в Европе установился в XVII веке. До этого на балконах прославленного Лувра лежали кучи человеческих экскрементов. Первая очистка Парижа была произведена только в 1662 году. Событие это так изумило современников, что по поводу его была выбита специальная медаль. Надо ли удивляться, что при таких порядках эпидемии холеры и чумы бушевали в Европе целыми десятилетиями, а гельминты очервляли все новые и новые поколения людей и животных?
Учение Пастера о микробах — возбудителях болезней — с трудом рассеяло мрак невежества, царивший вокруг инфекции. Но правда о гельминтных заболеваниях оставалась неведомой подавляющей части населения земного шара даже после того, как экспедиции Скрябина серьезно взялись за разоблачение червей-паразитов. Врачи к этому времени отлично умели диагностировать брюшной тиф и дифтерию, холеру и сыпняк. Они знали, что каждую заразную болезнь вызывает специфический микроб. Но когда они наталкивались на болезни, вызванные гельминтами, то не делали ни малейшей попытки различать их. Всякое заражение «глистами» диагностировалось как «гельминтиазис». Бессодержательное слово это не подсказывало врачу ни как лечить пациента, ни как предохранить от заражения окружающих. Тем не менее медики довольно долго цеплялись за этот термин. «Что бы вы делали со своими больными, если бы все инфекции сваливали в одну кучу и именовали их просто „бактериазис“?» — издевался Скрябин над теми, кто особенно упорно держался за свое право на гельминтологическую безграмотность.
Первому гельминтологу пришлось коренным образом перестраивать все представления врачей о своей науке, и в том числе ломать убогую терминологию прошлого. В 1928 году вместе со своим учеником Р. С. Шульцем Константин Иванович предложил гельминтные болезни называть гельминтозами. Название каждого отдельного заболевания складывалось при этом из родового названия возбудителя и суффикса «оз». Так, заражение печеночными сосальщиками — фасциолами — именуется фасциолез. Если речь идет о болезни, где возбудитель — легочный паразит диктиокаулюс, то болезнь зовется диктиокаулез. Номенклатура советских гельминтологов привилась не только у нас, но благодаря своему удобству стала неотъемлемой частью мировой науки.
В Москве, в Тропическом институте, где Константин Иванович создал своеобразный всесоюзный центр медицинской гельминтологии, и во вновь народившихся лабораториях его продолжателей в Ереване, Харькове, Ленинграде, Тбилиси, Свердловске — медики с каждым годом все глубже вникали в тот огромный вред, который несет человеку червь-паразит. Оказалось, что присутствие гельминта в теле больного значительно активизирует и силы микробной инфекции. У тех, кто страдает от аскарид, вдвое чаще бывает дизентерия; если развивается брюшной тиф, то зараженные паразитами погибают чаще, чем незараженные. То же самое случается при скарлатине и других детских болезнях. Невидимая подрывная работа паразитов отнимает у людей годы жизни, разрушает моральные и физические силы.