Скрябин не мог этого допустить. В его руках медицинская гельминтология с самого начала стала наукой наступательной. Этому способствовал прежде всего характер самого Константина Ивановича — решительный, увлекающийся. Ученый и проблемы выбирал себе по плечу: яркие, перспективные, «мировые». Сорок лет назад, выступая со своей первой речью перед врачами, молодой профессор провозгласил: «Страна должна не только проводить у себя плановую противоглистную борьбу, но обязана бросить на весь мир новую идею — идею ликвидации глистных инвазий (заражений)». Уже тогда Константин Иванович видел, что надо сделать, чтобы осуществить свои столь далеко идущие планы.
Он очень скоро понял, что деятельность всевозможных вурмдокторов, две с половиной тысячи лет изгонявших «глисты» у пациентов, носила не полезный, а скорее даже вредный характер, ибо просто изгонять гельминта наружу — значит не только освобождать человека или животное от паразита, но и загрязнять внешнюю среду. По существу медики и ветеринары двадцать пять веков рассеивали гельминтную заразу. Как ни печально признать, но в значительной степени благодаря им человечество вступило в XX столетие в массе своей очервленным.
В противовес «глистогонному лечению» Скрябин предложил в 1925 году пользоваться дегельминтизацией. Это означало совершенно новый подход в давней борьбе человека и червя. Вместо тришкина кафтана, в который превращалось прежде лечение зараженных, ученый ратовал за то, чтобы совместить лечение с полным уничтожением червей. Дегельминтизацию ученый распространял не только на людей и животных, но и на почву, воду, овощи, помещения, одежду. Характеризуя свою новую идею, Скрябин писал: «Не изгнание глист, а борьба с очервлением; не односторонняя обработка пациента лечебными препаратами, а сочетание радикальной терапии с профилактической дегельминтизацией внешней среды; не только помощь отдельным индивидуумам, но радикальное оздоровление широких масс населения по линии медицины и животноводства; не только гуманный акт помощи страдающему человеку, но и большое санитарно-экономическое дело, связанное с задачами социалистического строительства».
Это «большое санитарно-экономическое дело» школа Константина Ивановича начала еще в экспедициях двадцатых годов. Где бы ученые ни выявляли очаги болезней, одновременно с исследовательскими задачами медики и ветеринары тут же предпринимали массовую дегельминтизацию населения. В деревнях, кишлаках, рыбачьих поселках, больших и малых городах члены экспедиции разворачивали так называемые полустационары — своеобразные однодневные больницы, где безвозмездно лечили старых и малых, обучали тому же местных врачей.
Бывало и так, что за время экспедиции оздоровить участок не успевали, и тогда кто-нибудь из медиков через год снова возвращался на старое место, чтобы «добить» паразита. Так, более двадцати лет продолжал искать наилучших приемов лечения описторхоза рыбаков в низовьях Оби профессор Н. Н. Плотников. Несколько раз ему удавалось улучшить свои собственные методы, но исследователь не бросал начатого дела, пока не добился хороших результатов.
Оздоровление малых народностей в двадцатые годы, когда идеи Советской власти только начинали проникать в глухие районы Севера и Востока, превращалось нередко в события политического характера. По сей день тепло вспоминают скрябинцы о своеобразном ратоборстве врача Надежды Павловны Шихобаловой с малограмотным шаманом. Это произошло в 1928 году во время большой гельминтологической экспедиции на Дальний Восток. Медицинский отряд поручил Шихобаловой добраться до острова Лангр, что в Татарском проливе, обследовать гиляков-рыболовов и лечить зараженных. Врачи были убеждены, что на острове, где сырая рыба — главная пища населения, люди неизбежно страдают от широкого лентеца — гельминта, достигающего в кишечнике человека пятнадцати метров. Но гиляки, никогда прежде не видавшие медиков, отказались обследоваться. Уверенный в поддержке соотечественников, местный шаман даже перешел в наступление.
— Откуда ты знаешь, что у меня внутри? — насмехался он над врачом. — Разве ты видишь мое тело насквозь?