К. И Скрябин, начальник 60-й гельминтологической экспедиции, в Николаевске-на-Амуре. 1928 год.
Современный транспорт, торговля, массовые перевозки продуктов служат отличным средством заражения все новых и новых районов страны. Так, стеблевая нематода картофеля распространилась по СССР шире, чем географически произрастает ее главный корм, — картофель. Впрочем, в отличие от гельминтов, паразитирующих в животном мире, растительные паразиты отнюдь не однолюбы и легко меняют хозяина. Десяток видов галловых нематод с одинаковым успехом поражает тысячу восемьсот видов цветковых растений.
Природа богато одарила нематод средствами борьбы за существование. Рот у них вытянут в виде острого стилета. Этим острием они легко прокалывают стенку растительной клетки. Но если бы паразит попытался ворваться в клетку напролом, он встретил бы отпор защитных внутриклеточных веществ — фитонцидов. Нематода предпочитает поэтому окольный путь. Проколов стенку, она вводит в нее фермент пектиназу — вещество, растворяющее пектин, которым клетки соединены между собой. После этого стройное здание растения разрушается, клетки отделяются друг от друга, плазма, сахара, белки изливаются наружу и становятся пищей хитроумного убийцы.
Есть у нематод и другие механизмы разрушения и самосохранения. Галлы — гигантские уродливые клетки, которые порождает на корнях своих жертв галловая нематода, тоже служат средством пропитания паразита. Галлы оттягивают на себя большое количество питательных соков, и червь берет потом из этого «буфета» все, что ему нужно. Нематоды могут переносить и сильные холода, и высокие температуры, они уходят на большие глубины и надолго замирают в засушенном состоянии.
Вдобавок ко всем своим качествам эти черви самым тесным образом связаны с бактериями и грибами. Их тело буквально кишит болезнетворными для растения микробами и грибными спорами. Заползая в луковицу или плод томата, они не только пожирают его сами, но и заносят с собой своих союзников. Больше того, ученым удалось установить, что продукты обмена нематоды помогают росту бактерий. И некоторые паразиты, кроме того, своим стилетом впрыскивают в растительные клетки еще и болезнетворные вирусы. Надо ли удивляться, что эта «компания» — гельминт, грибок, бактерия и вирус — превращает в гниль и труху целые склады овощей, делает бессмысленным труд садоводов, огородников, работников оранжерей и теплиц!
А наука? Дает ли она пахарям и огородникам столь же действенную помощь, какую оказывает зоотехникам и врачам?
В самом начале тридцатых годов заготовители пшеницы заметили, что в некоторых районах страны зерно содержит примесь галлов пшеничной нематоды. В отдельных случаях потери зерна достигали 10 процентов. Скрябин не остался равнодушным к этой находке. Вместе с физиологами растений он организовал всесоюзное совещание по нематодам, помог также организовать широкое обследование пшеничных посевов СССР. Как всегда, он стремился придать научному исследованию государственный размах. К решению проблемы были привлечены ученые, заготовители, представители сельскохозяйственных органов. Эпопея с пшеничной нематодой развивалась стремительно и уже к 1938 году завершилась победой. По государственному общесоюзному стандарту зерно с примесью галлов пшеничной нематоды было объявлено некондиционным и не принималось для посевов. Одной этой меры оказалось достаточно, чтобы пшеничная нематода стала в Европейской части СССР редкостью.
Однако избавляться от почвенных гельминтов так легко удается далеко не всегда. Во многих странах Запада пришлось создать противонематодную службу, призванную распознавать деятельность паразитов и организовывать против них борьбу. В основном речь идет о внутреннем карантине, о том, чтобы помешать паразитам захватывать новые территории внутри страны. В США в департаменте земледелия для этой цели служит специальный отдел нематод и сеть специальных лабораторий в каждом штате. Даже маленькая Голландия располагает 25 такими лабораториями.