Он снова переоделся и встал у двери, заложив руки за спину. Самойлов уехал через час, чуть кивнув Артему. Тот понял — дело сделано. К его удивлению никто не стремился исчезнуть из редакции и не кидался звонить знакомым, рассказывая о сенсационном материале. Мало того никакого шума, кроме гудения машин, из–за дверей не слышалось. Ему было невдомек, что наборщики, составляя текст, не вдумываются в слова. Они делали все по привычке. Через пару часов тираж был напечатан.
Самойлов договорился с подростками и заплатил им за работу заранее. Мальчишки пришли в типографию и Артем раздал им пачки газет. Начальник типографии не посмел спорить с ОМОНовцем, хотя и попытался связаться по телефону с милицией. Когда это не получилось, он решил съездить туда, но Артем не выпустил из типографии никого до шести вечера.
Через три часа после публикации, минуя отделение связи, газеты были раскиданы по ящикам подписчиков и продавались во всех киосках. В них говорилось о произволе властей и незаконных обысках в редакции независимой газеты. Были напечатаны подлинные документы с подписями и печатями о продаже полковником Ветлугиным оружия чеченским боевикам. Опубликована статья Нины Шигаль об убийстве ее брата и ложном обвинении лейтенанта Артема Гончарова. Весь тираж из киосков исчез за час.
Город загудел. К семи вечера о скандальной статье и напечатанных документах знали не только в области, но и в Москве. Опубликованные материалы были для чиновников из Министерства Обороны хуже разорвавшейся бомбы. Возле военкомата районного городка к одиннадцати часам вечера собралась огромная толпа. Люди требовали ответа на вопрос, почему творится произвол? Почему честных людей обвиняют во всех грехах? Военком вернулся на место работы, но не рискнул выйти к людям открыто. Сидел, запершись в кабинете вместе с замом и раздумывал, что делать.
Милиция, немного покрутившись вокруг, исчезла. Их проводили нелицеприятными высказываниями. Даже вызванный отряд ОМОНа не рискнул арестовать открыто стоявшего в толпе Артема. Откуда–то появился рупор, люди просили Гончарова рассказать о войне в Чечне. Вместо трибуны лейтенант поднялся на скамейку, принесенную из парка.
Он успел сказать всего несколько слов, когда грянул выстрел. Никто не заметил откуда стреляли. Лейтенант нелепо взмахнул руками и упал. Толпа отшатнулась. Нина дико закричала и кинулась к нему. Обхватила безвольное тело руками, уткнувшись в широкое плечо зарыдала, сердцем понимая произошедшее. Гончаров был мертв. Пуля угодила точно в сердце. Так мог стрелять только снайпер.
«Доблестная» милиция так и не нашла убийцу по горячим следам. Приехавший на другой день из столицы крупный военный чин попытался замять дело, но ничего не получилось. Митинги протеста шли один за другим и генералу пришлось ретироваться, не вступив в бой. А в газете были опубликованы еще несколько очерков Нины Шигаль, направленных против вмешательства политиков в дела воюющей в Чечне армии и против продажности штабных офицеров.
На редактора независимой газеты попытались «нажать», чтобы замолчал. В ответ Самойлов поехал в столицу с уже опубликованными документами, собираясь связаться с редакцией «Московского Комсомольца». Константин Валерьянович собирался начать независимое расследование и хотел заручиться поддержкой столичных журналистов. На другой день его тело нашли в соседнем городе с двумя пулевыми ранениями. Документы и статьи исчезли. Накануне, словно чувствуя свою смерть, он передал права на здание и газету Нине Шигаль…
Февраль 2002