Весь путь через шахту занял четыре часа. Автобусы с гражданскими и ранеными ехали в середине группы, в авангарде находилось несколько бронемашин, а замыкали процессию фургоны с солдатами. После столкновения с мутантами в предгорной долине военных осталось не больше семидесяти человек — лишь половина от первоначального количества объединённого отряда Гробченко и Метисова.
Как и предполагал Фёдор, обнажённая порода аридиума настолько истончила барьер между лакунами, что никто практически не заметил его при прохождении, разве что старики почувствовали необычную ломоту в костях, но списали её на свою метеочувствительность.
Как и было отмечено на карте, которую полковник тщательно изучил в Замке, шахта № 5 действительно пронизывала скалистый регион системой тоннелей. Два из пяти были завалены после взрывных работ, ещё два вели к соседним шахтам, но вот последний тоннель заканчивался выходом на другую сторону горного кряжа.
Когда группа транспортных средств покинула тёмное и затхлое царство Аида, небо над землёй уже начинало светлеть. Звёзды гасли одна за другой, сменяясь заревом на востоке. Но самое удивительное, что отметил полковник — здесь не было ни малейшего намёка на ту чертовщину, которая творилась в соседней лакуне. Относительно небольшое расстояние в двадцать — тридцать километров, а такое ощущение, что они попали в другой мир.
Отдав приказ разбить стоянку на поросшем кедровыми соснами горном плато, с которого открывался отличный вид на тайгу, Метисов ещё раз проверил охрану и поспешил к своему строгому начальству. Последнее он застал в самом мрачном расположении духа. Гробченко теребил в руках браслет, отобранный недавно у Акудника-младшего, пытаясь добиться от того хоть малейшей реакции.
— Товарищ генерал-майор, позвольте доложить. Вверенный мне отряд разбил стоянку. Солдатам и гражданским понадобится небольшой отдых…
— Да плевать мне на это, Олег, — прорычал Гробченко, зверем косясь на полковника. — Не видишь что-ли, не работает проклятая штуковина.
Метисов кивнул, не сильно удивлённый этим откровением.
— Вероятно, вам всё-таки понадобится помощь нашего пленника. Или, в крайнем случае, можно привлечь к проблеме профессора Беликова. Если он выживет, конечно.
— А ведь это гениальная идея, — оживился генерал. — Как, кстати, его дела?
— Пока рано об этом говорить, — уклончиво ответил Метисов. — Фельдшер полагает, что шансы есть, но небольшие. Процентов тридцать.
— Скажи этому коновалу, — взорвался Гробченко, — что я, генерал-майор объединённых сил Северо-Восточных Лакун, требую от него сделать всё, если понадобится, костьми лечь, но повысить вероятность.
Надо же, усмехнулся про себя полковник, а ещё недавно демонстрировал куда меньший интерес к здоровью профессора.
— Будет сделано, — кивнул Метисов. — И ещё, у меня небольшая просьба. Хочу попросить вас похлопотать перед Советом о присуждении капитану Шеварднадзе очередного звания. В этом походе он проявил себя просто отлично.
Генерал нахмурился.
— Снова печёшься о своём протеже? Ну допустим. Если мы все живыми вернёмся в ставку, так и быть, выдвину его кандидатуру на рассмотрение. Доволен?
Полковник с улыбкой кивнул, после чего откланялся и отправился в свою машину, чтобы ухватить хотя бы пару часов столь необходимого ему сна. Прошедшие сутки были бессонными и чересчур длинными.
С трудом открыв затуманенные глаза, Борис не сразу сообразил, где он находится и что с ним такое. Только через минуту воспоминания обрушились на него со всей тяжестью, и он вспомнил, как оказался здесь. Каким-то чудом заманив душманов в ловушку Пиковой Дамы, Акудник сразу же покинул её, оставив изумлённых мутантов внутри проделывать бесконечный путь к безжалостному водовороту, который медленно затягивал в себя всё сущее, попавшее в его радиус. Как только юноша покинул пределы аномалии, ужасная боль в сожжённой кислотой руке снова вернулась к нему и не оставляла до тех пор, пока он не потерял сознание от тяжёлого удара Полины Крабстер, которая оказалась первой, кто встретил его в лагере.
Повернув голову направо, Борис вспомнил, что лежит на медицинской кушетке, крепко-накрепко привязанный к ней. Только теперь он смог изучить обстановку — короткое ночное пробуждение полностью стёрлось из его головы — он находился в длинном автобусе, оборудованном для раненых. Почти все сиденья были выброшены, часть из них переоборудована под кушетки. Сам автобус был разделён на секции при помощи кусков брезента; в каждой секции лежало по три-четыре человека.