Голова второй девушки лежала в цветочном горшке, оскалившись посмертной гримасой на бледного словно смерть юношу. Это было невыносимо.
Борис отвернулся и пробежал мимо. Единственное, что должно волновать меня сейчас, прошептал парень, это судьба брата. Добравшись до младших классов, он разглядел на полу кое-что странное — то была некая осклизлая масса, которая напоминала кусок оплавленной плоти. Несомненно, воздействие какой-то чрезвычайно сильной кислоты.
О боже…
Он узнал несчастную жертву. Лидия Ромуальдовна. Преподавательница математики в классе его брата. С каждой минутой всё происходящее начинало казаться ему каким-то безумным сюрреалистичным кошмаром.
Пробежавшись по комнатам, молодой лаборант не нашёл нигде ни единой подсказки. Наконец он добрался до дверей учительской, и здесь ему показалось, что он услышал по другую сторону какой-то шум. Неужели кто-то успел спрятаться? Вспыхнувшая в груди надежда заставила его действовать. Борис ворвался в комнату и замер на месте. Внутри было всё как обычно, и лишь покосившийся шкаф для верхней одежды выбивался из общей гармонии. Казалось, что по нему выпустили град пуль, или скорее несколько десятков раз проткнули насквозь чем-то острым, наподобие копья. На ковре, вытоптанном за многие годы использования, лежали древесные опилки. И они были обагрены кровью.
Поддавшись безысходности, юноша бросился к пробитому гардеробу и…
Внутри него всё оборвалось.
Глаза Гриши смотрели на него из глубины шкафа, но больше не видели старшего брата. Маленькое тельце буквально представляло из себя сплошное решето. Несколько ударов пронзили сердце, другие задели руки, ноги и живот. И только тёмная вихрастая голова, казалось, абсолютно не пострадала.
Борис упал на колени. Всё его тело сотрясало рыдание, а мысли полностью покинули голову. Только душевная боль и отчаяние остались глубоко внутри, переплетаясь друг с другом в единое чёрное месиво. На несколько десятков минут он как будто исчез из этого мира, полностью растворившись в своём горе. А затем что-то щёлкнуло в нём и в глазах появилась безумная надежда. Почему он опустил руки? Возможно, его брат ещё жив? Как он может утверждать обратное? Он же совсем не медик. Всегда боялся вида крови. Всё, что ему сейчас нужно, это добраться с Гришей до их отца, и тот обязательно спасёт своего сына. Иначе быть просто не может, он же чёртов гений. Гений во всём.
Подхватив хрупкое тельце на руки, Борис бросился прочь из школы. Быстрее! Быстрее к отцу. Ради спасения младшего.
Тьма снова подмигнула ему. На этот раз он перенёсся в институт. Бесконечные извилистые коридоры ВНИИ с десятками фотографий в дешёвых пластиковых рамках сменились пропускным пунктом, где работали посменно два пожилых охранника. Борис уже не помнил их имена. Теперь один из них лежал раздавленный, словно насекомое с неестественно вывернутыми конечностями.
Борис помчался дальше, стараясь не смотреть по сторонам. Трупов вокруг было уж слишком много, чересчур много. Почему они все вовремя не укрылись в бункере под институтом? Почему продолжали оставаться здесь даже во время атаки душманов?
Добравшись до знакомого стола с недопитой чашкой кофе, Борис остолбенел. На полу с рваной раной в груди лежала Лизонька Борщёва. Прекрасное лицо, некогда пышущее жизнью, теперь смотрело на него с немым укором. Борис не выдержал этого зрелища и бросился бежать по переходу, прижимая к себе тело брата, прямиком к тестовой зоне А1.
Отец! Где же ты? Почему ты не увёл отсюда людей, если опасность была так близка?
Выскочив на площадку, где ещё недавно Павлуша настраивал резонаторы для эксперимента, Борис остановился; в его глазах скрывались лишь боль и тоска.
Отец был здесь вместе с Павлушей. Техника нельзя было узнать, его тело разорвано на части, а вот Акудник-старший казался абсолютно целым, только в области уха имелся небольшой кровоподтек. Тем ни менее, сомнений быть не могло. Они оба были мертвы.
Борис упал на колени, не в силах более удерживать своё туловище в вертикальном положении. Как будто вся тяжесть мира разом придавила его к земле, расплющив не только тело, но и душу. Надежды в нём больше не оставалось, она вся испарилась в один миг.
— Вставай! — знакомый голос заставил его вздрогнуть.
Подняв голову, он моментально всё вспомнил и понял. Все эти ужасы, все страдания уже не принадлежали ему, являясь достоянием давно минувших дней. С того страшного дня прошло больше года.
— Кто ты такой? — с ненавистью спросил он, глядя на мальчика, которого когда-то любил и ради которого двигался вперёд многие месяцы. — Точнее, что ты такое? — голос Акудника казался звериным рыком. Если бы у него сейчас оставались силы, он бы вцепился в горло этому существу.