Белокурый светлый мальчишка с сияющими глазами изумрудного цвета посмотрел на Бориса, как будто с грустью. Если вдуматься, подумал тот, нисколько он и не похож на его Гришу, темноволосого и куда более смуглого. Как же он мог их перепутать, как мог так легко забыть своего настоящего брата?
— Я всего лишь хотел помочь тебе, — ответил Шон на невысказанный вопрос. — Хотел избавить тебя от тех мук, которые выпали на твою долю. Ты так любил его, так оберегал, что не сумел бы справиться с этой болью.
— Как и все люди любят своих близких, — процедил сквозь зубы Борис. — И ничего, справляются. Ты же просто украл у меня мои воспоминания.
Шон мягко покачал головой.
— Не украл, а лишь временно укрыл от тебя, чтобы твоя душа могла успокоиться. Зря ты себя сравниваешь с другими. За эти годы я познал некоторых из вас и… ты непохож на них. Слишком хрупкий. Слишком светлый. Я не мог поступить иначе.
Борис нервно рассмеялся, поднимаясь на ноги.
— Как элегантно ты обозвал меня слабаком…
— Нет, не слабаком, — возразил Шон. — А тем, кто ещё способен чувствовать. Это особый дар.
— Ты мне зубы тут не заговаривай, — снова взорвался юноша. — Я хочу знать, что ты такое и зачем ты всё это устроил? Зачем одурачил меня и моего отца, зачем притворился им и моим братом, хотя они оба были мертвы? Зачем заставил нести себя непонятно куда под предлогом того, что Сферу нужно уничтожить в генераторе плазмы. Я не понимаю, чего ты хотел этим добиться?
— Я никогда не обманывал твоего отца, — резко ответил Шон. — Когда он снял с меня защиту, активированную мной, чтобы избежать манипуляций со стороны Зиверга, я всё ему объяснил. И он согласился с мной, что нужно как-то спасать ситуацию. Это он решил, что ты должен отправиться в Зеленоград-2, просто не успел сообщить тебе об этом лично, потому что душманы ворвались внутрь и убили всех людей в лаборатории ВНИИ.
— Я вижу, — злобно ответил парень, оглядывая тестовую зону А1.
— Однако кое в чём ты прав, — продолжил Шон, — и я хочу извиниться перед тобой за некоторый обман. Я действительно придумал историю с уничтожением моего Сефирота в генераторе плазмы, потому что это немного проще, чем истинное положение дел. Но в остальном я не врал тебе. Баланс на самом деле безвозвратно нарушен, и мир действительно стоит на краю. Более того, несколько раз я пытался намекнуть тебе на истину, слегка корректируя воспоминания о твоём отце.
— Что ты делал? — возмутился Борис.
— Помнишь наш разговор перед костром? Мы обсуждали с тобой, откуда появился артефакт.
Борис нахмурился.
— Ты говоришь о той бредовой идее про антивселенную? Хочешь сказать, ты существо, прибывшее оттуда, чтобы закончить начатое?
— Это лишь часть правды, — глухо ответил Шон. — Я не просто существо. Чтобы понять это, тебе нужно уметь мыслить иначе, чем доступно обитателям этой реальности.
— Только не говори мне, что ты чёртов бог альтернативного мира…
— Бог? — улыбнулся Шон. — О нет. Такие сущности просто не могли бы возникнуть у нас.
— Не понимаю, — признался парень.
— Попытаюсь объяснить, но вряд ли это получится. Вот смотри, жизнь в вашем мире возникала, идя от простейших форм к сложным, постоянно эволюционируя и приобретая всевозможные качества, необходимые вам для победы в игре. Чтобы мотивировать подобные процессы, должны были работать законы дарвинизма, а это значит вам жизненно необходимо требовалось ощущать свою разделенность, отличие от остальных, хотя по сути своей это всё фикция, чистейшая иллюзия. Даже здесь жизнь это сложная система, в которой каждая клеточка выполняет свою функцию в едином организме, даже считая себя чем-то уникальным, независимым, со сложной мотивировкой и целеполаганием.
Борис хмуро пробормотал:
— Что-то запахло индуизмом. Все боги есть аватары высших богов, а люди — аватары низших. Всё есть игра одного сознания, разделённого на бесчисленные отражения друг друга для получения личного удовольствия от жизни.
Шон насмешливо кивнул:
— А ты полагаешь, что ваши древние были совсем глупыми и городили одну чепуху?
Акудник не нашёл слов для ответа.
— Так вот, в моём мире жизнь развивалась иначе. Мы никогда не были так сильно разделены: одно сознание и воля всегда являлись продолжением другого сознания и воли. На вашем языке вы могли бы назвать нас Эфириалами. Вместе с тем, мы не являемся и чем-то абсолютно целым: у нас тоже существует борьба между отдельными идеями. Всё как у вас. Вы, люди, примыкаете к тому или иному учению, становитесь его апологетами и верите до зубовного скрежета в свои идеи, не осознавая, что они сражаются между собой вашими руками. Коммунизм, капитализм или чучхе.