— Это не похоже на того парня, который пришёл спасать незнакомого ему человека в чужой и враждебный город по просьбе маленькой девочки.
— Так вышло, — слабо усмехнулся Борис. — Я просто не смог отказать такой очаровашке.
Профессор кивнул, а затем, прочистив горло, неожиданно попросил:
— Обещай мне, что ты не оставишь её?
— Кого? — опешил парень.
— Мою дочь. Я знаю, что не доживу до утра, и мне не хотелось бы, чтобы она осталась с этими людьми. Возможно, они не плохие, но ей будет грустно рядом с ними. А я… я хочу, чтобы она могла веселиться, когда меня не станет. Обещаешь, что заберёшь её с собой, куда бы ты ни пошёл? Это всё, о чём я прошу, хотя и знаю, что это немаленькая просьба.
Борис сглотнул ком в горле.
— Я постараюсь позаботиться о ней, — хрипло сказал он.
Фёдор слабо улыбнулся.
— Я знал, что ты согласишься. Ты ведь хороший человек, парень. Добрый.
Борис молча отвёл взгляд. Он почему-то сомневался в своей доброте. После всего, что произошло, ему казалось, что он неспособен больше на подобные чувства. А то, что он согласился, это скорее слабость. Сколько раз он уже корил себя и ненавидел за слабость, за неспособность принимать правильные решения! Как же он сможет позаботиться о чужом ребенке, если не сумел защитить даже брата?
— Всё будет хорошо, — Фёдор словно угадал его мысли. — В это лихое время ты сумеешь сделать правильный выбор и всё исправишь. Зная, что Эльвира останется с тобой, я смогу умереть спокойно. И кстати, будь осторожен. Пару дней назад, я проболтался полковнику о том, куда ты идёшь. Теперь они будут висеть у тебя на хвосте.
Борис молча кивнул, не особо расстраиваясь. Как будто раньше было иначе. В его душе медленно расползалось осознание того, что ещё один товарищ, ещё один хороший человек умирает у него на глазах, а он ничего не может поделать.
— У нас ещё есть немного времени. Давай сыграем в шахматы, — предложил Фёдор. — Я видел их где-то там, в углу.
Борис не был настроен на игру, но отказать умирающему не мог. К тому же, Эля только что проснулась и потянувшись, словно котёнок, радостно улыбнулась Акуднику.
— Ты снова в порядке, дядя Борис, — прощебетала она. — А где же Шон? Я давно его не видела.
Юноша с трудом проглотил комок в горле.
— Скоро увидишь, милая. Он немного устал и пока отдыхает.
Борис отыскал деревянную коробку с игрой и принялся расставлять фигуры на ней. Следующий час он и профессор попеременно передвигали фигуры по игровому полю. Ни один, ни второй за всю игру не произнёс ни слова. И только Эльвира, свидетельница этой печальной сцены, периодически подбадривала их. Её невинные глаза отражали полнейшее неведение.
Часы между тем тикали, отсчитывая последние мгновения. Борис с тревогой наблюдал, как Белоус с каждой минутой слабеет, но продолжает играть, стараясь отвлечься от неизбежного. Юноша сосредоточенно передвинул коня, угрожая ферзю противника. Несмотря на слабость, тот ответил неожиданным ходом слона, переключая внимание Бориса. Юноша глубоко задумался над следующим манёвром, на какое то время выпадая из реальности. А затем, как только сделал ход, Борис неожиданно понял, что их партия подошла к концу. Глаза профессора остекленели, а хриплое дыхание больше не нарушало тишину.
Борис с ужасом перевёл взгляд на девочку. Он не знал, что можно сказать или сделать в такой ситуации; как утешить ребёнка, потерявшего единственного родителя? Однако он был удивлён: Эльвира дажене смотрела на мёртвое тело. Нет. Её взгляд был обращен в другую сторону, туда, где стоял саквояж.
— Что с тобой, милая? — нежно спросил Акудник.
Девочка посмотрела на него яркими сияющими глазами, почти такими же, как у Шона.
— Папа, наконец, встретился с мамой. Я так рада за него.
— Что? — изумлению Бориса не было предела. — Откуда ты знаешь?
— Вот же они, дурашка. Стоят рядом с нами. Мама говорит, что я должна тебя слушаться теперь во всём и не своевольничать, как раньше.
— Прямо так и говорит? — почему-то улыбнулся юноша.
— Честное слово. Но я не могу обещать, что буду всегда такой уж послушной. Я же всё-таки ребёнок, — в голосе девочки прозвучали озорные нотки.
Глаза Бориса увлажнились. Он посмотрел туда, куда было обращено лицо Эльвиры и прошептал:
— Не беспокойтесь, дорогие. Я позабочусь о ней.
В ту же секунду ему показалось, что он тоже увидел нечто. Возможно, то было его фантазия, а возможно, ему действительно удалось разглядеть семейную пару, окутанную мягким сиянием.
— Нам пора уходить, милая, — сказал Акудник, поднимаясь на ноги. — Скоро здесь начнётся настоящий переполох, и нам лучше к тому времени быть подальше отсюда.