— А можно Шон пойдёт со мной?
Сердобольная женщина пожала плечами. В её глазах мелькнуло сочувствие.
— А почему же нет. Пусть идёт.
Девочка радостно схватила Шона за руку, улыбнулась Борису, и они вдвоем отправились за милой женщиной. Акудник остался один на один во дворе с хозяином дома.
— Ну что же, чего стоять здесь. Проходи в избу. Расскажешь подробнее, что там случилось.
Парень молча кивнул, принимая приглашение, и проследовал за хозяином через сени в широкую комнату. Большой деревянный стол стоял у стены, скатерть ручной работы украшала его. Объёмная покрытая побелкой печь распространяла давно забытые приятные запахи деревенского быта. Когда-то в детстве, ещё при жизни матери, он часто бывал в деревне, а потом как-то это прекратилось.
— Садись, — велел Степан, указывая рукой на лавку. — Как тебя зовут-то?
Борис снова почувствовал себя как в недавней юности перед отцом, неуверенно и растерянно. А затем на его лице появилась злая ухмылка. Ну уж нет, прошли те времена. Нет больше нужды бояться не оправдать чьих-то надежд.
— Борис. Из рода Акудников мы.
Нарочито небрежно, он поставил на пол свой саквояж, затем медленно снял непромокаемый плащ и повесил его на крюк. И только затем уселся на лавку. Степан не очень-то проникся его показательным нахальством, зато сразу же срисовал кобуру с береттой.
— Путешественник, значит? Или бежишь от кого?
— И то, и другое, — с неудовольствием признал юноша. — Но давай не будем об этом.
Степан кивнул, а затем достал из шкафа какую-то бутыль с жидкостью подозрительного цвета. Налив полрюмки, он поставил её перед гостем.
— Что это? Алкоголь?
— Совсем немного. Для аперитиву. Сейчас подам тебе щей. Ганна недавно наварила. Она сестра моя. Живёт в соседней хате, а ко мне приходит с волонтерской помощью: в избе прибраться, или щей вот изготовить.
Борис усмехнулся.
— А что же, ты не женат? — спросил, и тут же запнулся. Негоже лезть с такими вопросами к незнакомым людям.
Но Степан не обиделся.
— Был когда-то. А потом она сбежала с одним морячком, да детишек мне оставила. Всех вырастил и поднял на ноги, но отчего-то с тех пор перестал верить бабам. Понимаешь?
Юноша осторожно кивнул, скорее для того, чтобы замять странный поворот беседы. Для того же он опрокинул в себя предложенные полрюмки и сразу же почувствовал тепло, распространившееся по гортани и пищеводу.
— Хорошая вещь, — с удовольствием кивнул он.
— Так и есть. Под щи деревенские самое то, — и хозяин извлёк из печи чугунок, в котором плескалось горячее и аппетитное варево.
— Держи, сынок. Кушай. Спасибо тебе за нашу Элечку. Ты ведь спас не только её, но и мою седую голову. Не представляю, что бы я сказал Фёдору, отцу её, если бы волки порвали девчонку.
Борис кивнул, вовремя сообразив, что не стоит уточнять, что волк был непростой. Глядишь, от такой информации мужик действительно заработает пару седых прядей в бороде.
— Так что там с её родителями, — спросил юноша, — уплетая с удовольствием горячий суп, и закусывая его ломтем душистого хлеба. — Она ведь нам все уши прожужжала про мамку свою и папку. Где они?
— Вам? Хм… Как бы сказать. Девчонка она хорошая, но уж больно необычная.
— В чём это проявляется?
— Видит всякое, то, что отсутствует…
— Это я уже понял, — ухмыльнулся Борис. — Необычное умение. Опасное. Видимо, её глаза ещё в утробе матери приспособились к флуктуациям пены.
Лицо Степана стало немного ошарашенным. Он явно не понимал, о чём говорит гость. Тот быстро это сообразил и вернулся к исходной теме.
— Так что же насчёт родителей? Я ведь обещал ей, что передам её непосредственно в их любящие руки.
Староста почесал в затылке.
— Видишь ли, на данный момент это не представляется возможным. Отец её, мой друг Фёдор Белоус, вместе с другими жителями слободки нашей ушли на подработку в Шахтинск. Обычное дело, мужики часто туда уходят, но чередуются посменно — три дня через три. Теперь это возможно, благодаря волшебным воротам, которые Барон возвёл на границе. Они позволяют создавать проход в обе стороны сквозь окаянный барьер. Изумительное изобретение.
Борис согласно кивнул.
— Так что, Фёдор не вернулся? И почему?
— А кто его знает, — грустно ответил староста. — Похоже, там что-то случилось непредвиденное. Проход в Шахтинск закрыт, а охрана у ворот словно воды в рот набрала. Молчат, как партизаны, а другого способа узнать что-либо не существует. Помимо ворот другого пути в город нет: ни туда, ни обратно.