Моя беременность протекала на удивление легко, не было утренней тошноты, которой пугали такие же молодые мамочки, ожидающие, как и я, очередного приема у своего гинеколога. Папа не мог позволить мне наблюдаться в простой районной консультации и мою беременность вел местный светило областного центра матери и ребенка, встречавший меня на плановом посещении неизменной улыбкой и вопросом:
— Как дела у нашей девочки? Что нас беспокоит? Какие вопросы, Полина, есть ко мне?
Когда он первый раз встретил меня вопросом о девочке, я поправила его:
— Вениамин Викторович, у меня сын, я жду мальчика! — на что он рассмеялся и пояснил, что под девочкой имел в виду меня, ведь когда у мамочки все хорошо, значит и плод чувствует себя прекрасно.
А кто родится, станет ясно только после первого УЗИ. Но разве это так важно? Гораздо важнее, чтобы ребенок развивался, как положено и родился здоровеньким, и в этом я полностью была с ним согласна. Было видно, что с первой же встречи у нас с доктором установилось полнейшее взаимопонимание. Именно ему первому я позвонила тем ранним утром, когда проснувшись, как от толчка, с ужасом увидела на простыне кровавое пятно. Приехавшая скорая помощь доставила меня в приемное отделение центра, куда следом примчался мой отец, требовавший объяснить всех встречавшихся на пути медицинских работников, что случилось с его дочерью и ребенком.
Пока меня осматривали в приемном покое, папа метался по коридору, вне себя от беспокойства.
И к тому времени, как к нему вышел мой врач, так переволновался, что пришлось срочно делать успокаивающий укол. Только после этого врач объяснил папе, что ничего особо угрожающего у его дочери не произошло, случилось небольшое раскрытие шейки матки, что и послужило причиной кровопотери, так переволновавшей всех. Но нужно немного полежать на сохранении под наблюдением врачей, поколоть витаминчики, привести тонус матки в порядок, сделать все, чтобы подобное не повторилось в дальнейшем. Так я и оказалась в палате люкс, где и пролежала больше четырех недель. И в этой же палате ощутила первое движение своего малыша, заставившее меня умолкнуть на середине фразы и непроизвольно положить руку на то место живота, где только что двинулся мой крошка.
— Папа, он толкнулся, вот сюда, я это точно почувствовала! Твой внук впервые заявил о себе! Вот тут, да, именно тут!
Как же мы радовались с папой в тот день, именно такие моменты остаются в памяти на всю жизнь.
И в этой же палате произошло мое примирение с мужем после такой затянувшейся ссоры.
Наверное, притупилась моя обида на него за это время, но так захотелось верить в его искреннее раскаяние от необдуманных слов. Может, этому поспособствовала его настойчивость и желание сохранить нашу семью, но из центра я поехала вместе с Алексеем в нашу квартиру. Жизнь потекла по-прежнему руслу. Только теперь я всецело была поглощена собой, тем что происходило внутри меня, всеми теми незаметными изменениями, которые указывали на состояние и развитие моего ребенка. Я научилась распознавать, в каком настроении мой малыш, когда он спит, когда бодрствует, разговаривала с ним, пела песенки и читала стихи. Готовилась к будущим родам, посещая специальные курсы, где училась правильно дышать и успокаивать нервы. В общем, жила жизнью беременных мамочек со всеми гормональными стрессами и причудами в питании.
Меня все меньше интересовала жизнь мужа, уже не обижало, что он все позднее приходит с работы, односложно отвечая на мои вопросы и стараясь побыстрее уйти в свою комнату, ссылаясь на тяжелый день или то, что ему необходимо еще поработать. Нет, он спрашивал о моем состоянии, если надо, бегал в магазин и аптеку, но после той ссоры, что-то ощутимо изменилось в наших отношениях. Может, я просто переоценила свое мнение о нем, стала меньше доверять, или повзрослела, и моя любовь перестала быть слепой, как в первые годы семейной жизни? Все, произошедшее с нами, получилось как сильнодействующее лекарство: спасло от трагедии, не убило, но мою сумасшедшую любовь к мужу заменило на подспудное настороженное ожидание неприятностей с его стороны, я стала понимать, что Алексей совсем не тот человек, каким казался мне прежде. Полюбила его в том возрасте, когда это совсем несложно, — совпало со многими причинами и я была готова влюбиться. Алексей оказался самой подходящей кандидатурой для этой первой любви и я, как в омут с головой, погрузилась в состояние очарования и восхищения, влечения и привязанности, смесь химии гормонов и романтического увлечения. Как в сладкую болезнь души и тела, которая прогрессировала и развивалась день ото дня. Мой диагноз по-английски мог звучать так «fall in love», а формулировке на русский в нескольких вариантах: «Я в него втюрилась», «Я на него запала», «У меня от него крышу снесло», «Он мне мозги поджарил»…