Я ушла оттуда, больше не могла этого выдерживать. Устроится на новую работу не получалось, у меня начался кризис в кошельке, депрессия в душе, и ломота от бездействия в ногах. В довершения всего меня ограбили. Это стало последней каплей. Я официально возненавидела Вегас. В кармане были припрятаны последние сорок долларов, и я решила пропить их в ближайшем баре, отмечая свою неудачную жизнь.
Как бы мне хотелось помнить ту ночь досконально. Но я припоминаю лишь, как он подсел ко мне знакомиться. Я подняла глаза и замерла. Он был таким. Таким. Обычно в мюзиклах в этот момент все начинают петь и танцевать, потому, что мне чертовски хотелось выпрыгнуть на барную стойку и тоже начать петь.
Пшеничные волосы. Таинственные словно лес, зеленые глаза. Сильные руки, были обтянуты простой серой футболкой. Ткань плотно облегала его торс, и я с легкостью могла сказать, сколько кубиков на его прессе. Мои губы пересохли, и я попыталась их облизать, возвращая свой взгляд к его глазам. Они прожигали во мне дыру. Его взгляд был жестким. Нет. Передо мной был не мальчик. Это был мужчина, который многое видел, который знал, как нагнуть этот мир. Его идеальные, острые скулы покрывала легкая щетина. И мне отчаянно захотелось узнать, как она ощущается кожей. Его щетина на моей коже. Ох, меня это завело. Он возбудил меня, не произнося ни слова. Дерзкий. Я видела это в нем. И мне хотелось этого, хотелось, чтоб он был именно таким, властным, жестким.
Наконец прервав наш зрительный трах, он произнес:
- Две рюмки, - его голос с легкой хрипотцой, тягучий, глубокий. Бармен поставил перед нами два виски, одну парень протянул мне.
- Ева, - не выдержала я.
Музыка в баре оглушала. Но мне нравилось. Мне все в этом заведении нравилось, от бешеного ритма зарождающегося где-то внутри, до всеобщей атмосферы веселья и отдыха. По коже прошлись мурашки, и я буквально почувствовала на себе тяжелый, обжигающий взгляд.
- Мэйс, - сказал он, не отрывая от меня глаз. Я жадно облизала губы. Тело сладко свело судорогой в предвкушении, словно оно знало что-то больше меня. Я впилась в парня глазами, жадно поглощая его вид.
- Откуда ты, Мэйс?
- Нью-Йорк. Выпьем еще?
Я ничего не ответила и снова две стопки оказались перед нами. Обжигающая жидкость плавила все внутри, а его взгляд пробирал еще дальше.
Мы продолжали выпивать практически, не разговаривая, не нарушая ту близость, что держала нас.
- Ева, скажи мне. Совершала ли ты когда-нибудь что-то настолько безрассудное, что даже не могла потом в это поверить?
Мой взгляд не отрывался от его лица. Все та же ленивая ухмылка кривила его губы, и я снова почувствовала жаркий прилив в теле. Глаза небывалой глубины смотрели в меня, в них было столько азарта, что мои губы приоткрылись, в судорожном вдохе. Я понимала, что нужно было отвернуться, раствориться, убежать. Сделать хоть что-нибудь. Но вместо этого я словно приросла к полу, оставаясь на месте. Его взгляд выворачивал меня наизнанку, так бывает, когда смотришь на что-то запретное. Он был вне моих границ, за моими возможностями, такой парень был мне не по зубам, я знала это с самого начала.
- Почему мне кажется, что ты нуждаешься в безумии? – мое горло сдавило, и я не понимала что это, возбуждение, страх, предвкушение. Губы у моего уха произнесли:
- Тебе не кажется. Подари мне его. Ева, - мне отчаянно нужно было выйти на свежий воздух. Потому что там, где была я, казалось, воздуха не было вообще.
Он бесцеремонно взял меня за локоть и легонько развернул, я и не поняла, как оказалась в кольце его рук. Мои глаза расширились и в горле пересохло. Я попыталась вывернуться и почувствовала, как перекатываются мышцы под его гладкой кожей. Он был сильнее. Несомненно. Мы стояли очень близко, его запах атаковал мои чувства. Его глаза. Улыбка. Руки.
Мэйс аккуратно перехватил меня за руку и повел за собой в бесчисленные коридоры бара. Я шла за ним как послушная школьница, словно он один имел право управлять моим телом. Мы завернули за очередной угол и оказались в пустом коридоре. Остановилось каждое мгновение в этом чертовом коридоре, когда он рывком притянул меня в свои руки и прижал к стене. Резко, сильно. Я стояла, практически не дыша, но я наконец-то чувствовала себя живой, такой живой, слишком живой. Он вздохнул так сексуально, хрипло и поцеловал меня. Глубоко, агрессивно, кусая мои губы, стукаясь зубами о мои зубы. И мне было все равно, я хотела его, мое белье давно было мокрым, и бедра сводило судорогой. Наш поцелуй становился все жестче, с легким налетом боли и виски. Мэйс на вкус был сладкий. Такой жаркий и такой сладкий. Его руки обвились вокруг моей талии, а его дыхание такое тяжелое, словно он бежал, заводило еще больше. Я чувствовала себя похотливой, доступной, когда мои руки скользнули под его футболку, и я ощутила, как он напрягся, сглотнув пересохшим горлом. Мои пальцы обводили накачанное тело: гладкую кожу и сухие мышцы. Я нервно проглотила назад стон, пойманный в горле, перед тем как он успел сорваться с моих губ. Его руки сжимали мои ягодицы, и меня жгло нестерпимое желание. Он был как горячая ванна, в которой я хотела бы порезать себе вены и умереть.