Бля.
Свежее мясо.
Прошло много лет с тех пор, как я думала об этом прекрасном термине, пять лет с тех пор, как мне пришлось приклеить этот ярлык, прежде чем я поумнела и поняла, как обстоят дела в лагерях Сопротивления.
Сегодня я собираюсь использовать это дерьмо в наших интересах.
Если я смогла сбежать один раз, я смогу сделать это снова. Я уже приняла на себя последствия, связанные с этим.
Я закрываю глаза и, наконец, позволяю своему дару наполнить мои вены, все мое тело чувствует себя острее и более способным в тот момент, когда я открываю эту дверь внутри себя и позволяю ему взять верх. Как будто я выпила эликсир чистого света, каждая клеточка моего тела преображается и возвращается к жизни. Прошло три долгих года, пока я училась существовать без этого, медленно теряя себя, когда мое тело адаптировалось и стало не более чем… человеком. Неодарённой.
Обычной.
Глаза Сейдж распахиваются, когда она смотрит на меня, ее собственные чувства обострены, когда она чувствует, как мой дар исходит от меня. В моих венах пульсирует слишком много силы, чтобы она этого не почувствовала, проклятие моей жизни в том, что все Одаренные могут чувствовать, насколько я опасна. В каждом из нас заложена способность распознавать, когда опасность рядом.
Я подношу палец к губам, показывая ей, чтобы она молчала, и она слегка кивает головой, стараясь не привлекать больше внимания наших похитителей, но все они заняты перемещением всего своего свежего мяса. Приводят еще Пятерых Одаренных, но я никого из них не узнаю.
Я опускаю глаза и сосредотачиваюсь на дыхании Гейба.
Как только он проснется, мы уберемся отсюда к чертовой матери.
***
Проходит всего десять минут, прежде чем Одаренные начинают разговаривать между собой, шепчутся и сходят с ума друг с другом о том, где мы находимся, что они собираются с нами сделать или как мы собираемся выбраться из этой передряги. Когда Сейдж смотрит на меня, я прижимаю палец к губам, и она кивает, мы обе снова смотрим на наблюдателей.
Мы должны просто набраться терпения и молиться, чтобы Гейб поскорее очнулся, потому что ни один из нас не может нести его, и наши дары тоже не помогут в этом. Так что мы ждем. Мы сидим там и ждем, пока день тянется. Несколько раз снаружи раздаются крики и вопли, но больше никто не заходит в палатку. Кончики моих пальцев начинает покалывать от силы, как будто мой дар злится, что я призвала его, но пока ничего не сделала, и глаза Сейдж расширяются, когда она это чувствует.
Когда Гейб, наконец, стонет, я не могу удержаться, чтобы не вздохнуть, мое облегчение накатывает ощутимой волной, от которой вся палатка замолкает.
Оба наблюдателя смотрят на меня, их внимание, наконец, привлечено достаточно, чтобы подойти.
— Это была аномалия, Фиона. Ты должна пойти и разобраться с ней, чтобы нам не надрали задницы за то, что мы играли с ней.
Фиона поднимается с койки, на которой она лежала, ее темные глаза скользят по мне, прежде чем они начинают сиять.
Ничего.
Я даже не замечаю, как она пытается вырубить меня, и моя сила немного усиливается, самодовольная сама по себе, что мы наконец-то больше не во власти всех.
Я менее самодовольна, потому что знаю, что лучше не радоваться тому, что снова стала собой.
— Слишком сильный для тебя? Ну, мы не можем этого допустить, не так ли? — снова говорит мужчина, вставая и подходя ко мне.
Его глаза вспыхивают на меня, но когда ничего не происходит, он тихо ругается:
— Она пустота, я тоже не могу ее вырубить.
Это так же просто, как дышать. Тот же план, который я использовала в первый раз, чтобы сбежать от Сопротивления. Я стону и сгибаюсь в талии, чтобы схватиться за живот, симулируя травму. Они не собираются пытаться помочь, но, конечно же, они подходят ближе, чтобы хорошенько рассмотреть меня.
Раздается еще один стон и ворчание, и я оглядываюсь, чтобы увидеть, что Гейб проснулся, его глаза открыты и смотрят прямо на меня. Я колеблюсь на секунду, моя сила бурлит в моих венах, потому что, возможно, я могла бы убедить Сейдж хранить это в тайне, но Гейб ни за что не стал бы держать мой дар в секрете.
Но я смотрю в глаза Гейбу и решаю, что с меня хватит. Я не могу потерять никого другого, черт возьми.
Неважно, что я годами не прикасалась к своей силе, колодец все еще там, ждет меня. Это все равно, что наконец-то сделать глубокий вдох после того, как все это время неглубоко дышал, почувствовать, как истинная сила внутри меня приходит ко мне, когда я взываю к ней.
Я снова чувствую себя цельной.
Гейб, наконец, замечает это, он чувствует это на мне, и его глаза широко распахиваются. Он достаточно умен и достаточно последователен, чтобы держать рот на замке, но я вижу шок, запечатленный на его лице.