Полчаса спустя я решаю, что предпочла бы просто умереть.
Я бы предпочла лечь и умереть, если Сопротивление придет за мной, потому что нет ничего в мире, что могло бы быть хуже, чем все это. Черт, и подумать только, что я думала, что схема тренировок Вивиан была плохой. Гейб ставит его в невыносимое положение, и я начинаю жалеть, что вообще протянула ему эту дурацкую гребаную оливковую ветвь.
Так он наказывает меня за то, что я их бросила.
— Я больше ничего не делаю. Если ты попытаешься подключить меня к другому тренажёру, я закричу «убивают» и убегу отсюда. Я пойду в полицию, неодарённые определенно помогут мне избежать такого рода издевательств.
Гейб закатывает глаза от моего драматизма, и хотя он тоже потеет на тренировке, его голос звучит ровно и без пыхтения, которое я делаю:
— Ты можешь выругать Грифона за это позже, если тебе это не нравится, он тот, кто задает повторения. Он, кажется, думал, что ты справишься с этим, но, думаю, я могу позвонить ему и сказать, что ты свалила.
Бля.
Черт возьми, он понял, как играть со мной, как с гребаной скрипкой, потому что это дерьмо — красный флаг, которым мне машут, и я мгновенно возвращаюсь к поднятию тяжестей и надежде умереть. Требуются все техники отвлечения, которым я когда-либо училась, чтобы справиться с этим, но я продержалась целый час, мое тело рухнуло на маты в тот момент, когда он пробормотал, что мы закончили.
— Я не понесу тебя обратно в общежитие, так что тебе лучше собраться, Связанная.
Я выругалась на него, но из меня вырывалась лишь неразборчивая мешанина стонов и пыхтения, над которыми он просто посмеялся. Я ни за что не смогу двинуться, поэтому я просто принимаю тот факт, что сейчас я живу здесь, на этом самом месте на матах. Мне действительно нужно переодеть свою грубую, пропотевшую одежду, но моя сумка находится по крайней мере в четырех футах от меня, и я чуть не плачу при одной мысли о том, чтобы добраться до нее самой. Гейб раздражается на мое хныканье и бросает мне сумку по пути в мужскую раздевалку. Я слышу, как включается душ, и думаю, что у меня есть около десяти минут, чтобы оторваться от пола.
Мне нужна каждая секунда, которую я могу получить.
Я решаю, что дружба с Гейбом может оказаться сложнее, чем того стоит, если он будет настаивать на том, чтобы заставлять меня тренироваться каждое утро, но как только я наконец отрываюсь от пола, он ведет нас в столовую, и мы едим вместе в приятной тишине, которую никто из нас не хочет нарушать.
Меня шокирует, как много студентов знают и любят его, и я провожу половину времени, пока мы едим, знакомясь с кем-то новым, кто остановился за столом, чтобы поговорить с Гейбом о какой-то спортивной ерунде. Я вежлива, но не дружелюбна, потому что, честно говоря, мой круг уже выглядит слишком большим, на мой взгляд. Я была счастлива только с Сейдж, но теперь есть Сойер, Феликс, Гейб и, черт возьми, Атлас, чьи сообщения по-прежнему первое, что я вижу, когда просыпаюсь, и последнее, что я читаю перед сном каждую ночь.
Я не могу позволить себе скучать по всем этим людям, когда я оставляю их позади.
Я извиняюсь перед Гейбом за то, что мне нужно закончить задания, и он провожает меня обратно в общежитие, не задаваясь вопросом о внезапной смене моего настроения. Когда я возвращаюсь в свою комнату, я отправляю сообщение Сейдж и Атласу с той же историей об учебе, а затем провожу остаток дня, возясь со своим телефоном и пытаясь не сойти с ума из-за того, что я заперта здесь со всеми этими людьми, которые мне становятся… необходимыми. Черт, они мне нужны все. Мне нужна их дружба, как никогда прежде, и я полностью облажалась.
Я, наконец, заставляю себя открывать учебники днем, а затем заползаю в постель, когда около полуночи мне кажется, что мои глаза кровоточат.
В четыре утра меня будит звонок моего телефона.
Я игнорирую это, потому что, к черту любого из моих Связанных, кто бы ни пытался испортить мне неделю, разбудив меня прямо сейчас. Я переворачиваюсь на спину на дерьмовой крошечной кровати, а затем накрываю голову подушкой, когда телефон снова начинает звонить. Я знаю, что лучше не игнорировать это, я знаю, что они не стали бы так издеваться надо мной, и, вероятно, происходит что-то серьезное, но после вчерашней тренировки с Гейбом я чертовски устала.
Стук в мою дверь, который начинается через десять минут, не так-то просто проигнорировать.
Я могу убить того, кто, черт возьми, здесь находится.
Я вскакиваю с кровати и распахиваю дверь, готовая пролить немного чертовой крови, только чтобы обнаружить Гейба, стоящего там, тяжело дышащего и чертовски напуганного. Я забываю о своей ярости из-за пробуждения, когда принимаю его. На нем нет ничего, кроме пары баскетбольных шорт, каждый дюйм его золотистой кожи блестит в свете моей дерьмовой прикроватной лампы.