Он чертовски великолепен.
Несколько дверей дальше по коридору открываются, хмурые девчонки высовывают головы, чтобы посмотреть на меня, как будто это я виновата, что Гейб появился, как разъяренный чертов слон в посудной лавке ни свет ни заря.
— Где твой телефон? Почему, черт возьми, ты не ответила на него?
Гейб хрипит, но я слишком занята, пытаясь перезапустить свой теперь уже сильно разбитый мозг, чтобы ответить, все мое обычное нахальство и сарказм просто исчезли, черт возьми, благодаря его виду, и когда он проходит мимо меня, чтобы пройти в мою комнату, я замечаю его босые ноги. Возможно, мой мозг работает не в полную силу, но что-то у меня все-таки щелкает.
Он обратился и побежал сюда.
— Что случилось? Черт, Гейб, что, черт возьми, происходит?
Я закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, отчаянно пытаясь не смотреть на него, пока он расхаживает по комнате, оглядывая все вокруг, как будто ожидает, что ему придется защищать нас обоих от целой долбаной армии, которая подстерегает за моим дерьмовым, треснувшим зеркалом.
— Сегодня ночью было похищено двенадцать Одаренных. Трое из них были из этого здания, возвращались с вечеринки и были вывезены на улицу. Норт сказал, что твой GPS не сдвинулся с места, но… Я должен был проверить сам.
Бля.
Бляяя. Это выходит из-под контроля, если они не отпустят меня в ближайшее время, то меня поймают, и это будет конец всему. Страх заставляет меня рявкнуть на него:
— Мне не нужна гребаная нянька!
Он поворачивается обратно, чтобы зарычать на меня:
— Тогда отвечай на свой гребаный телефон!
Я более открыта, чем обычно, потому что на самом деле слишком чертовски мило думать, что он бежал всю дорогу сюда только потому, что я не отвечала на звонки, но я все еще чертовски волнуюсь из-за того, что друзья и узы удерживают меня здесь. — Ты только что сказал, что Норт проверил GPS, у тебя не было причин мчаться сюда и будить все чертово здание!
Его глаза сужаются, когда он смотрит на меня, а затем его грудь вздымается, когда он делает глубокий, успокаивающий вдох, который, вероятно, означает, что он пытается найти немного терпения, чтобы справиться с моим дерьмом.
— Ты сказала, что мы друзья… ну, это то, что делают друзья, Оли. Когда ты не ответила на звонок, я должен был быть уверен, что тебя не забрали. Вот как выглядит дружба со мной, прими это или оставь.
У меня нет выбора, кроме как принять это, потому что я чертовски устала спорить с ним. Я не могу изменить нашу ситуацию, и я определенно не могу ослабить бдительность рядом с ним, но вся борьба во мне, которую я обычно испытываю к нему, просто исчезла.
— Ладно. Хорошо, хорошо, теперь ты знаешь, что я жива, и я обещаю, что в следующий раз отвечу на свой дурацкий звонок. Иди домой и дай мне поспать еще несколько часов.
Я плюхаюсь на кровать, наконец-то осознав, что на мне нет ничего, кроме пары потрепанных старых шорт и майки, но Гейб, слава Богу, не заметил и не прокомментировал, насколько бомжихой я выгляжу. Я откидываюсь на ужасную подушку и пытаюсь устроиться поудобнее, но это невозможно сделать с тем, как он просто стоит и смотрит на меня, как будто я чертовски интересна здесь, в моей дерьмовой комнате, где нет абсолютно ничего личного. Даже приличного комплекта простыней или одеяла.
Я бросаю на него взгляд, который он полностью игнорирует, когда сползает на пол, прижимаясь спиной к двери, и его глаза слегка светятся в темноте, единственное доказательство того, что в данный момент он борется со своим даром.
Я действительно не могу сейчас спорить с ним, мой голос сдавленный и измученный:
— Я все еще устала, Гейб, пожалуйста, просто оставь меня спать.
Он пожимает плечами и отводит взгляд, чтобы посмотреть в крошечное грязное окошко.
— Я не оставлю тебя здесь одну, пока гребаное Сопротивление похищает людей. Просто спи, а утром я пойду с тобой в столовую перед уроком.
Я фыркаю и натягиваю одеяло до подбородка, но пытаться заснуть, когда он сидит рядом, слишком странно, поэтому я сдаюсь, не успев даже попытаться.
— Что Совет делает по этому поводу? Ты не можешь сказать мне, что они просто сидят и позволяют похищать людей.
Я слышу, как Гейб выдыхает длинную струю, но продолжаю смотреть в потолок.
— Некоторые из них хотят сделать именно это. Они слишком, блять, трусливы, чтобы составить план и преследовать их, несущих какую-то чушь о возвышенности и сохранении мира.