– Глупости! Я прямо завтра приеду, – решительно произнес Мурад. – Как ты могла так долго молчать? Две недели... А кто будет, мальчик или девочка?
– Этого я еще не знаю, – ответила она, – пока не знаю.
– Я завтра прилечу, – пообещал он, – только ты теперь никуда не выходи. А твои родные в курсе?
– Маме я уже сказала.
– И как она отреагировала?
– Ты хочешь знать правду или мне соврать?
– Конечно, соврать. Что она сказала?
– Плакала. Плакала и говорила, что я поступаю глупо.
– Почему глупо?
– Можешь сам догадаться. Она считает, что я не имею права заранее делать ребенка несчастным.
– Почему несчастным? – пробормотал Мурад.
Он услышал, как в его приемной появилась девушка-машинистка, выполнявшая обязанности секретаря, и прикрыл трубку ладонью.
– Она не хочет, чтобы ребенок был незаконнорожденным, – продолжала Карина, – и чтобы он почувствовал на себе вражду наших народов.
– При чем тут вражда наших народов? А ты не сказала ей, что мы любим друг друга?
– Мы ведь не сможем пожениться, – пояснила Карина, – ты не переедешь к нам, а я никогда не смогу приехать к тебе. Все правильно. Но я твердо сказала маме, что все равно буду рожать. Даже если ты не захочешь прилететь.
– Какие глупости! Я завтра прилечу, – упрямо произнес Мурад. – И скажи маме, чтобы выкинула из головы все эти страхи. Мы можем подумать о том, как дальше будем жить...
– Давай не по телефону, – предложила она, – мы и так выглядим достаточно смешно. Узнавать о таком по телефону, находясь на расстоянии в несколько тысяч километров. Смешно!
– Не очень. – Мурад услышал, как в приемной его секретарь разговаривает с кем-то из подошедших сотрудников Союза, и поспешил попрощаться. Необязательно, чтобы кто-то узнал о его разговорах с Кариной. – Я тебя целую, – торопливо проговорил он, – завтра возьму билет и прилечу. Пока. – И быстро положил трубку, даже не дослушав ее «целую» в ответ.
В приемной разговаривали сразу несколько человек. Мурад поднялся, собираясь выйти из кабинета, когда снова раздался телефонный звонок. Он бросился к телефону и схватил трубку. Может, Карина решила сама перезвонить?
– Разговаривали шесть минут, – сообщила телефонистка.
– Спасибо, – сказал Мурад и положил трубку.
Карина права, неизвестно, как будет дальше. Что вообще будет со всеми ними. Чем все это закончится? Рожать в такое время – верх безрассудства. Но разве не рожали во время Гражданской войны или в период Великой Отечественной, когда надежды на возвращение любимого мужа не было никакой? А сейчас? Никто не знает, что произойдет завтра. Может, вспыхнет настоящая война между двумя соседними республиками, между двумя соседними народами. Или все идет к всеобщему распаду большой страны, когда ничего невозможно предсказать. Он даже боится разговаривать с ней по телефону, памятуя о том, что их разговор могут услышать в приемной. Наверное, ее мама права, и сейчас вообще не нужно планировать ничего подобного.
Мурад посмотрел на свое отражение в стеклянном книжном шкафу. Начинающий седеть молодой человек. Ему только тридцать, а он выглядит на все сорок пять. Сказывалось тяжелое ранение, полученное в Афганистане. Что же делать? Сказать ей, чтобы она сделала аборт? Подло и глупо. А оставлять ребенка, которого они заранее обрекают на несчастное существование, не менее подло. Черт возьми, как же все-таки поступить? Завтра, конечно, нужно лететь в Москву. Но он должен отправиться туда, уже понимая, чего именно хочет. А он пока сам для себя ничего не решил.
Ремарка
«В Тбилиси открылся «Кишиневский форум» – продолжение встреч представителей партий и движений республик, заявивших о своей независимости. В республику Грузия съехались представители Молдавии, Армении, Литвы, Латвии, Эстонии. Грузинскую делегацию возглавляет один из лидеров хельсинкского союза Грузии Гия Мансашвили».
Ремарка
Комиссия по привилегиям проверяет материалы о продаже имущества государственных дач ответственным сотрудникам Совета министров. В настоящее время проверяются дачи, приватизированные и выкупленные по остаточной стоимости товарищами Рыжковым, Бирюковой, Сааковым, Ворониным, Белоусовым, Шкабардней и другими. Проверяется также объект «С» – дача маршала Ахромеева, где были реализованы набор стульев, мебельный гарнитур «Балатон», мельхиоровая посуда и холодильник «ЗИЛ», выкупленные Ахромеевым за восемь тысяч пятьсот рублей. Комиссия не согласилась с уценкой мельхиоровой посуды, и товарищ Ахромеев внес в кассу еще сто семьдесят восемь рублей, хотя хозяйственное управление делами Совета министров подтвердило первоначальную стоимость с учетом уценки имущества. Товарищ Бирюкова внесла восемнадцать тысяч рублей, а товарищ Воронин – двадцать три тысячи рублей за приватизацию своих дач, что было подтверждено решением ХОЗУ Совета министров.