Получив удовольствие от этого массажа, она повернулась к нему лицом, встала на цыпочки и прижалась губами к его губам. Без предупреждения Коул крепко обнял ее и поцеловал так, что у нее подогнулись колени.
Чуть отстранившись, он посмотрел на нее своим магнетическим взглядом.
— Если ты все еще мечтаешь о перерыве, я знаю, как его провести, — прошептал он, озорно блестя глазами.
Его дыхание щекотало ее губы, она чмокнула его в щеку.
Одним ловким движением он взвалил ее на плечо и слегка шлепнул.
— Коул, Коул! — кричала она, визжа и смеясь одновременно, безрезультатно барабаня по его широкой спине, чувствуя себя дятлом, долбящим дерево. — Опусти меня на пол… перестань, опусти меня! Ну, пожалуйста…
Он чуть-чуть расслабил руки и, озорно улыбаясь, заставил ее медленно сползать вниз. Лорен почувствовала, как напряжено все его тело.
Она подняла на него глаза, откликнувшись всем своим существом на его молчаливый призыв. О господи, подумала она, отдаваясь страсти, как же я смогу отпустить этого человека, когда придет время?
— Черт возьми, женщина, — сказал он хриплым, напряженным голосом. — Мне плевать на то, что придется допоздна работать сегодня, чтобы все закончить. — Он взял ее за руку и повел к лестнице на чердак.
Они поднимались по ступенькам. Смеясь. Торопливо. Рвались пуговицы, и трещали молнии. Но Коул оказался проворнее: прыгнув на кровать, он прижался спиной к резной спинке и сказал: «Стоп!» Лорен замерла на месте.
Она уже скинула шорты и теперь стояла перед ним в трусиках «неделька» и распахнутой рабочей рубашке.
— В чем дело? — спросила она нетерпеливо.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — сказал он, закидывая руки за голову, словно ему некуда было торопиться. — Но разве сегодня не понедельник?
Она подбоченилась и ответила:
— Да. А что?
— А то, что на твоих трусиках написано «пятница».
— Вот что я тебе скажу, Коул, — сказала она, опустив глаза, чтобы самой убедиться в его правоте, потом медленно направилась к краю кровати. — Когда начнешь сам стирать, будешь лично отвечать за то, чтобы мое нижнее белье соответствовало дням календаря.
— Стирать, готовить мясо на мангале, массировать спину. — Его медленная улыбка обольщала. — Только скажи, и я все сделаю.
Мысли вихрем пронеслись в ее голове.
— Все что угодно?
Он кивнул почти незаметно, скользя по ней ласковым одобрительным взглядом. Ее сердце нещадно забилось, когда она стянула с себя рубашку и позволила ей соскользнуть на пол.
Он неожиданно наклонился вперед, схватил ее за руку и опустил на кровать.
— Так что я могу сделать для тебя? — спросил Коул, лаская ее.
— Снять… одежду, — прошептала она, едва дыша.
— Выполнено, — пробормотал он.
Неделя пролетела, как один день. Они чувствовали себя в раю. Смеялись, болтали и плечом к плечу трудились все дни напролет, торопясь завершить работу. И ночи тоже проводили вместе. Долгие ночи, когда Коул держал Лорен в своих объятиях и когда они дарили друг другу огромное удовольствие.
Но к пятнице Коулом, вытеснив радость, овладело отчаяние. Теперь, когда неделя подходила к концу, он собирался сказать ей то, что должен был сказать еще много дней назад. И тогда он потеряет ее. Он всегда это знал, но после недели, которую они провели вместе, ему казалось, что он этого не перенесет.
Всю неделю они завтракали всухомятку и сегодня решили устроить перерыв пораньше и приготовить настоящий завтрак. Лорен вышла к столу в своей любимой мужского фасона пижаме с вышитой на ней глазуньей. Высоко закатанные пижамные штаны открывали загорелые ноги. Кстати, на каждой тапочке тоже было вышито по глазунье. Но и в таком дурацком одеянии она выглядела сексапильной. Это просто нечестно, вздохнул Коул.
— Еще кофе? — спросила она с улыбкой официантки, держа в руке синий алюминиевый кофейник с ситечком.
— Конечно, — сказал он, отвел от нее взгляд и повернулся к плите, чтобы вынуть из специальной кастрюльки сваренные без скорлупы яйца-пашот. — А потом сядь и пристегнись ремнем безопасности, потому что сейчас я накормлю тебя своим фирменным блюдом, — похвастался он, поливая яйца, ветчину и поджаренные половинки булочек голландским соусом.
Через минуту он торжественно поставил перед ней тарелку, вручил вилку и стал терпеливо ждать похвалы, которая, несомненно, сейчас последует.
И действительно, отведав первый же кусочек, Лорен закатила к небу глаза и сладко застонала.
— О боже, ты должен научить меня готовить это.