Прижав руки к груди, смотрела и наглядеться не могла на волшебное видение.
— Откуда же здесь такое чудо взялось? — закружилась под зелеными кронами стройных яблонек в цвету, раскинув руки. Юбка платья ноги облепила, мешая двигаться, но мне было все едино.
— Была тут одна девица, — нехотя Огневик откликнулся, — она и устроила. На закаты уж очень смотреть любила. Говорила, будто напитывается ими, силу они ей дают. Да похоже, так оно и было, ведь девица-то крепка оказалась…
Замерла, стараясь отдышаться.
— Крепка, говоришь? Неужто после обряда выжила? — спросила шепотом.
Огневик метнул на меня острый взгляд и умолк.
— Разболтался я не по делу. Возвращаться надо, не ровен час простудишься, девица. Ветер-то горный коварен.
— Да откуда ж ветру здесь взяться, стены кругом, — отмахнулась от слов духа и дальше по тропке каменной пошла. — А там что, в конце тропинки этой?
— А ничего тамочки интересного для тебя нету, — загородил мне дух путь и замахал руками, словно мельница ветряная. — Ты хотела на свежем воздухе посидеть, так и сиди. И скамья вон для этого дела есть, — Огневик указал под одну из яблонь.
Бросила еще один взгляд на вьющуюся тропку, кивнула.
Прошла, куда Огневик указывал, устроилась на каменной скамье, нагретой за день лучами Отца-Солнца, вскинула голову, подставила лицо его ярким рукам. Они ласковыми прикосновениями-поцелуями касались щек, губ, лба и носа. И сладко-сладко пахло яблоневым цветом.
— Отчего же хозяин вулкана кому-то и садик позволил устроить, а меня с кухни прогнал? — протянула задумчиво.
— Была тут одна девица… — ворчливо Огневик отозвался.
Замерла, боясь пошевелиться. А ну как передумает рассказывать?
— Слез пролила столько, что впору ими все долины затопить. Молила хозяина позволить ей букеты из трав и цветов собирать, чтоб о прошлой жизни не печалиться. А он и согласился. Какой в цветах-то злой умысел может быть? Сказала она, какие цветы ей нужны, хозяин мне велел их достать. А среди цветов-то смертоносные оказались, девица возьми и сделай яд. Для себя и хозяина. В день обряда, дурная, сама выпила да ему предложила. Хотела от чудища из-под горы будущих невест избавить, да только ведь… да только хозяину никакой яд вреда причинить не может, огонь-то все выжжет, а вот обряд едва завершить успели, пока девица того-самого… — Огневик умолк, но и без того ясно было, чем дело закончилось.
— Не Радой ли ту невесту звали? — приоткрыла один глаз и посмотрела на Огневика. Я-то думала, он мне про ту расскажет, что садик устроила, а хитрый дух вон как решил.
— Знала ее, что ли?
— Помню, как заезжие торговцы сказывали: в селении с южной стороны вулкана пять лет тому назад невестой дочь лекаря отдавали. Говорили, рыдала так, что долго еще ее плач окрест с гор доносился.
— Правду сказывали, — согласился дух. — Да только слезами тут не поможешь. Ими Огонь-то Изначальный не затушишь, как ни старайся.
— И что же, боится хозяин вулкана, что я его отравить своим хлебом попытаюсь? Или, того хуже, сама к богам отправлюсь? Да только я слово свое всегда держу, а хлеб никогда отравой не оскверню.
— Не мне то решать, девица, — вздохнул Огневик. — А ослушаться хозяина не могу.
— А ведь ты, дух, тоже здесь пленник.
Огневик на Отца-Солнце не щурясь смотрел угольками глаз.
— Чегой-то пленник? — протрещал недовольно.
— Выходит, уйти в любой миг можешь?
— Могу, да не хочу.
— Неужто не интересно тебе мир посмотреть?
— А чего на него смотреть? Все, что надо, и туточки у меня есть, в горе этой.
— И долго ты хозяину вулкана служишь?
— Пять десятков раз по десять да еще три раза по десять.
Свела брови, размышляя.
— Отчего считаешь так странно?
— Знать, надо так, — буркнул.
Пошевелила губами, подсчитывая загубленные девичьи души.
— А сколько ж раз ты гору покидал?
— Сколько надобно было, столько и покидал.
— Получается, ни единого.
— А вот и неправда! — упер руки в бока и смотрел разгневанно.
— Правда-правда, вижу, что права я!
— Ты, девица, что-то больно разболталась, — недовольно проворчал Огневик. — Давай-ка возвращаться.
Представив, как снова в четырех стенах засяду, взмолилась:
— Нет, дух, миленький, давай еще здесь побудем. Обещаю, дразнить тебя больше не стану. А ты мне расскажи что интересное.
Вдалеке раздался стук, совсем как ночью. Словно ударяли чем тяжелым.
— Ладно уж. Мне на ветру этом еще и приятней. А хозяин-то все одно не скоро заметит.
Размеренно доносилось «тук-тук-тук». Взглянула на небо, но оно чистое было. Знать, не гроза.