Поэтому все, что мне остается это доигрывать.
День…
Когда очевидно, что цель недостижима, не изменяйте цель ? изменяйте свой план действий.
Великобритания. Лондон.
Мидлсексская ратуша. Верховный суд Великобритании.
Народ уникальная паства. Куда бы пастырь не указал, они туда и направят свои взоры. Убеждаюсь в этом, в который раз. У людей, словно внутри какой-то передатчик, не позволяющий отбиваться от стада. Вот и сейчас, никто не посмел пойти против.
Людовика весьма оригинально распяли на человеческом кресте пороков и ошибок. Ведь по сути, если вникать и разбиваться, окажется, что далеко не один он виноват во всем том бардаке, что происходил и происходит. Не будь его, был бы кто-то другой. Интересно, почему?
Наверное, мало у кого возникнет желание сковырнуть коросту под названием “толерантность” и еще меньше останется затем, чтобы пустить вонючую кровь возможностей. Возможности - именно они позволяют монстрам разгуливать по жизни широко шагая.
У Людовика всегда было множество возможностей и миллион толерантно к нему относящихся людей. Естественно, что он не замечал границ, на которые сегодня впервые будут указывать в зале суда. Да-да, дело таки дошло до суда. Сначала, правда, пришлось устанавливать личность, поскольку в Румынию он прибыл не под своим паспортом. Далее - ни одна газета Лондона не упустила сенсации о поле Людовика, припомнилось также не мало фактов о его жестокости и лечении в лучших психиатрических клиниках Европы.
В общем, общество, как бешеная собака, сорвалось с цепи и кинулось на единственную сладкую косточку - Людовика. Его экстрагировали на историческую родину и сегодня состоится заключительное слушание, в котором ему зачитаю приговор. Вот только…
Я не то чтобы из тех людей, которые уверены, что все покупается и продается и даже не отношу себя к тем, кто считает, что закон придуман для идиотов стремящихся его исполнить, а остальные просто стараются не попасться. Я это к тому, что не так уж и предвзята. Но, Людовик выкарабкается. Готова поспорить на собственную почку (не на сердце потому, что мало ли? А почки у меня две… пока), у него найдется вариант отмазаться от одиночного номера люкс в застенках.
Хотя, мне жутко нравится это представление. Я без ума от каждой новой эмоции появляющейся на его лице. Особенно, мне понравился страх, когда его заставили переодеться в тюремную робу. Людовик до последнего поверить не мог, что ему запретят шелковые рубашки. Как это мило. Он, вообще, больше всего на свете боится лишиться комфорта и привычных вещей. А тут такой кошмар на яву.
Откуда я все это узнала или точнее увидела? Камеры наблюдения еще никто не отменял, а бедному надсмотрщику надо же на что-то купить своей новой любовнице пару цацек? Да еще и жене с детишками необходимо на кусок хлеба с икрой оставить. Впрочем, стоило мне один день понаблюдать за “терзаниями” Людовика и деньги отданные охраннику показались смехотворны по сравнению с тем развлечением, что я могла теперь каждый день наблюдать.
Но, сегодня я решилась на большее. Пришла в суд, прекрасно осознавая, что вердикт мне не придется по вкусу. Пусть так, зато окончательно убежусь - никто законно не сможет наказать Людовика. Никто.
Рядом со мной на скамью у зала, где разыгрывалось представление, присел немолодой тучный англичанин. Судя по “синякам” под глазами и отечности, у него проблемы с почками. Да и с деньгами. Одет опрятно, но в старье.
-Знаете, его не посадят - поделился очевидной вещью он. А голос не в пример внешности, сильный, с легким акцентом.
-Знаю, здесь все это знают - немного помедлив, ответила я и поправила складку на юбке.
-Вам тоже от него досталось? - мужчина, все это время смотревший на свои порядком поношенные ботинки, обратил внимание на мою персону, его цепкий взгляд только убедил меня в том, что когда-то он тоже был не из последних в этом мире.
-Я бы это так не назвала.
-Значит, досталось. Я за ним лет десять гонялся, пытался что-то кому-то доказать. Пока он не убил моего сына. Сломал меня, превратив при жизни в мертвеца. И готов поспорить, что даже не помнит об этом.
-А должен? Это же не он выступал в роли сталкера? Не подумайте, что я пытаюсь оправдать Людовика Рейгана, ни в коем случае, но мне кажется, что это не он, а Вы сами сломали себе жизнь. Не стоит тягаться с тем, кто не по зубам.
-Из собственного опыта? - приподнял левую бровь мужчина.
-А откуда бы еще? Вы, ведь, журналист, не так ли?
-Бывший - кивает он.
-Заметно, не то, что бывший, а то, что журналист.
-И что же меня выдает?
-К примеру, здесь еще две свободные скамьи, но Вы подсели ко мне, завязали разговор межу делом показали свое горе и ждете реакции. Вы ведь в курсе, кто я?
-В этом нет ничего удивительного, Леди Кукловода.
-Хм, обычно меня называют его Деткой.
-Не люблю фамильярности - морщится мой собеседник.
-Это Вас побольше остального выдает, Питер.
-Даже так? - он старается не реагировать, но смятение все же проглядывается в глазах.
-Именно, и да, сожалею о смерти Данте, он не заслуживал столь печального конца.
Наверное, мои слова были лишними, Питер изменился в лице. Но, я ничем не рисковала. Здесь, в здании суда, он бессилен что-либо сделать мне, а потом… Потом, думаю мы больше не встретимся. По крайней мере он такую меня точно не повстречает. Да и Данте, действительно, немного жаль.
Питер силился что-то сказать. Может и сказал бы, но дубовые двери открылись прямо напротив нас и сразу же пропала тишина, ее затопило криками, стуком обуви и звоном гаджетов. Слушание подошло к концу. И судя по тому, как с Людовика снимают наручники, он уверен, что выиграл. Смешной.
Если быть до конца откровенной, то все это представление - последний шанс. Так сказать, возможность доказать мне, что в мире не все настолько прогнило, как считают твари вроде меня. Увы, попытка провалилась. Хуже того, это была наглядная демонстрация невежества и небрежности людей у власти. Что ж, придется исправлять их ошибки.
По-моему, когда Людовик заметил меня у дверей зала суда, его передернуло. Хотелось бы надеяться, что такая реакция из-за моей “неземной” красоты, но думаю дело все же не в этом. Впрочем… Выгляжу я весьма недурно. По крайней мере в роли светской львицы не особо выделяюсь из здешней толпы. А может его ступор вызван тем, что я совершенно не скрываясь стою тут и не пытаюсь снять с себя ответственность за это маленькое представление. Не знаю. Вариантов масса.
Но, вот он приходит в себя, по его губам змеится усмешка победителя, Людовик проходит мимо в компании своего адвоката, делая вид, что совершенно не заинтересован во мне. Конечно, по его расчетам я теперь сама вприпрыжку побегу к нему. Хм, ну не так уж он и далек от истины.
Людовик чувствует себя на вершине горы. Но, вовсе не потому, что ему удалось избежать наказания. Нет. Теперь Людовик уверен, что я окончательно осознала себя в роли маньячки под стать ему самому. Как же иначе? Ведь, мне не составило труда убить стольких людей и ради чего? По его мнению, чтобы обыграть. На самом деле, причина не важна. Не могу же я сказать, что сотворила такое только чтобы позволить свершиться государственному правосудию. Как-то это ненормально. Скажу иначе. У Вика чуйка на меня, особенно на мои мелкие, как сам Людовик считает, пакости. Знаете как ослабить бдительность гениального серийного убийцы? Стать не меньшим убийцей.
Как это не странно, он мне никогда не доверял. Может быть, вначале… Что тоже невероятно. Порой ослаблял бдительность, но до конца мне не верил. Не скажу, что это было несправедливо. Отнюдь, какое доверия, я вас умоляю. На месте Людовика я бы спала не в полглаза, а с двумя открытыми и охраной по периметру. Но, он не только никогда мне не доверял, также Вик никогда не воспринимал меня всерьез. Он почему-то до сих пор думает, что я все такая же запуганная и запутавшаяся девочка. Зато я теперь знаю наверняка, что из породистой собачки при неподобающем воспитании вырастает не менее породистая сука. И ум у меня под стать такой суке.