– Что тебе удалось узнать от русского?
Вместо ответа диверсант вынул из кармана миниатюрный диктофон и, включив его, поставил на стол, перед шейхом. Спустя несколько секунд подземный бункер наполнил голос российского академика Корчагина.
– ...Чертежи изделия на сборочном предприятии в Сарове, в КБ моего ученика Коли Лобанова... а технология производства в Минатоме... еще записи в моем личном архиве...
Запись русского ученого сохранила не только его слова, но и интонацию голоса и даже его предсмертный хрип. Правда, застывший в массивном деревянном кресле Абу Умар не понимал ни одного слова по-русски. Шах переводил звучащую из диктофона русскую речь на арабский язык.
– ...Коля Лобанов... Мы с ним вместе... получили Госпремию за изделие...
Переведя последние слова Корчагина, Шах нагнулся к столу и остановил запись.
– Больше русский ничего не успел сообщить.
Не вставая со своего резного трона, Абу Умар хмуро взглянул на него из-под сведенных к переносице густых бровей и спросил:
– Как ты собираешься использовать эту информацию?
– Прежде всего, необходимо решить, как заполучить технологию и специалиста. Полагаю, что с технологией Лобанов сумеет сконструировать ядерный фугас. Не зря же русский академик назвал его своим учеником. – Впервые за время разговора с Абу Умаром Шах позволил себе улыбнуться. – К тому же, ученик должен быть моложе своего учителя, и сердце у него, наверняка, здоровее.
Но Абу Умар не поддержал его ироничного тона. Черные, как отверстия пистолетных стволов, глаза полыхнули огнем недовольства.
– Мы уже вложили более миллиарда долларов в этот проект. Создали лаборатории, выстроили целый подземный сборочный цех, собрали там лучших специалистов. Наконец наладили канал поставки обогащенного урана. Ты сам знаешь, какого труда нам это стоило.
Шах утвердительно кивнул.
– Ассадр со своими людьми четыре года бьется над созданием бомбы. А результата нет. Потому что ты, – морщинистый палец Абу Умара вытянулся в сторону стоящего перед ним диверсанта. – Не можешь обеспечить его необходимой информацией!
– Это не так, хозяин! – с обидой в голосе воскликнул Шах. – Сейчас мы как никогда близки к нашей цели! Я выяснил, где хранится технология создания ядерного оружия русских, и установил имя конструктора их ранцевой бомбы!
Абу Умар криво усмехнулся:
– Знать о чем-то и владеть этим – не одно и то же.
– Я добуду их для нас! – с горячей убежденностью воскликнул главарь диверсантов.
Неподвижная до этого голова Абу Умара качнулась из стороны в сторону.
– Не подведи меня, Шах. Ты знаешь, что кроме тебя я никому не могу доверить выполнение столь важной и ответственной миссии.
– Я помню об этом, хозяин.
Демонстрируемые им покорность и решительность все-таки достигли цели. Мрачное лицо Абу Умара наконец разгладилось. Он одобрительно шевельнул бровями и даже снизошел до совета своему вассалу.
– Задействуй все свои контакты. Свяжись с нашими кавказскими братьями. Подключи к делу своего человека в Москве.
На лице Шаха блеснула ослепительная улыбка.
– Я именно так и собирался поступить, хозяин.
В ответ грозный шейх Абу Умар величественно поднял руку:
– Действуй. Да поможет тебе Аллах!
– Разрешите, хозяин? – Шах взглядом указал на спутниковый терминал, демонстрируя свою готовность незамедлительно выполнить полученный приказ, что всегда высоко ценилось Абу Умаром.
Получив его одобрительный кивок, он подошел к спутниковому телефону и быстро набрал московский номер.
– Да? Алло? – раздалось в трубке спустя примерно полминуты.
Звонок шел на мобильный телефон. Слышимость была плохая. Тем не менее, Шах узнал голос своего агента.
– Здравствуй, дорогой. Алик беспокоит, – сказал он по-русски и, не услышав ответа своего собеседника, поинтересовался. – Что молчишь?
– Слушаю, – без особой радости в голосе отозвался тот.
Шах, напротив, воодушевленно воскликнул:
– Правильно, дорогой! Друзей всегда надо слушать! Кто еще сможет помочь в трудную минуту, как не настоящий друг!
– Что еще вам от меня нужно? – перебил Шаха его московский собеседник.
– Мне нужно?! – с мастерски изображенным изумлением переспросил Шах. – Ничего не нужно. Просто хочу тебя с одним замечательным человеком познакомить. Его зовут Николай Лобанов. Для близких друзей просто Коля. Наш общий знакомый именно так его называл. Они в прошлом работали вместе. И даже вместе получили большую премию за свою работу. Тебе обязательно нужно познакомиться с этим Николаем.
– Я все понял, – после секундной паузы ответил московский собеседник. – Постараюсь.
– Постарайся, дорогой. Не пожалеешь, – закончил Шах.
– И что теперь? – спросил у него Абу Умар, когда Шах положил на аппарат телефонную трубку.
– Теперь надо подождать ответа моего московского друга, – блеснув своими белыми зубами, ответил главарь диверсантов.
4. Аэропорт Шереметьево-1, Москва
5 мая – вторник 14.40
После холодного, ветреного апреля в Москве наконец установилась по-настоящему теплая погода. Уже к полудню столбик термометра поднялся до двадцатиградусной отметки. И, глядя на молодую женщину и ее спутника, напряженно застывших у барьера ограждения летного поля, Егоров невольно подумал, как им приходится жарко в их наглухо застегнутых темных костюмах. Впрочем, они сами вряд ли обращали внимание на жару. Женщина – Ирина Константиновна Корчагина, младшая дочь академика Корчагина, потерявшая три дня назад в Египте всех своих родных. Егоров узнал ее сразу. Причем не столько по описанию и имеющейся у него копии фотографии, а по исходящей от нее волне безутешной боли. Приехавшего вместе с ней молодого человека Егоров не знал. Он, определенно, не был родственником Корчагиных, так как после гибели родителей, сестры и племянника у Ирины больше не осталось родных.
Нужно было подойти и представиться. Но Егоров упорно откладывал этот момент, не желая мучить девушку, потерявшую всех самых близких ей людей. Узнав накануне номер рейса, Егоров позвонил начальнику шереметьевского пограничного поста, с которым ранее несколько раз сталкивался по службе, и попросил его по возможности ускорить процедуру выдачи тел. И вчера по телефону, и сегодня при личной встрече начальник погранпоста обещал свою помощь. Однако с момента посадки прошло уже два часа, а Ирина Корчагина, приехавшая в аэропорт за час до прибытия самолета из Египта, все никак не могла получить гробы с телами своих родных. Егоров уже собирался снова отправиться к начальнику погранпоста, когда к девушке подошел кто-то из сотрудников аэропорта. Ирина торопливо просмотрела предложенные ей бумаги, что-то ответила. Сотрудник аэропорта тут же отошел от нее. И через минуту из ворот грузового терминала на летное поле выехал микроавтобус «Газель» и покатил к самолету.
Егоров решил, что Ирина сейчас последует за машиной. Дольше откладывать момент знакомства было нельзя, и он решительно направился к девушке. Но, вопреки его предположению, Корчагину и ее спутника на летное поле не пустили. Они так и остались у барьера. Егоров встал рядом и вежливо поздоровался:
– Здравствуйте. Меня зовут Андрей Геннадьевич. Я сочувствую вашему горю, Ирина Константиновна, и выражаю свое глубокое соболезнование.
Если бы это было возможно, Егоров взял бы на себя хоть часть свалившегося на девушку горя. Он очень хотел говорить с Ириной так, чтобы она это поняла. Но от волнения получались какие-то избитые фразы, и Егоров мысленно ругал себя.