Здание старой больницы находится совсем недалеко. Я стараюсь идти быстрее, что бы ни задерживать ребят. Когда из-за угла депо показывается рейдер, мы уже входим в здание. Здесь пахнет пылью и старыми лекарствами. На полу валяются старые журналы, бумага, пустые колбочки. Поднимаемся на второй этаж.
- Присядь, - говорит Рик. Я опускаюсь на грязный пол. - Я поищу спирт и вату, - говорит он и уходит.
Я прислоняюсь к холодной стене разгоряченным телом. Нога ужасно болит.
- Больно? - Спрашивает Олли, присаживаясь рядом со мной.
- Не очень, - вру я.
Стараюсь не думать о ране, так голова кружится меньше. Нужно отвлечься.
- Сколько тебе лет?
- Через месяц шестнадцать, - отвечает Олли.
Я киваю. Не верю, что в лотерею входят даже несовершеннолетние. Почему его выбрали в этом квартале? Ведь можно было подождать и прислать ему разрешение в следующем.
- Тебе ведь еще нет восемнадцати, - тихо говорю я. Он непонимающе смотрит на меня глазами цвета пыли. - Я про разрешение, - поясняю я.
Олли растеряно пожимает плечами. Темные кудряшки его волос весело подпрыгивают.
- Лотерея жестокая штука, - отвечает он, наконец. Садится на пол, покрытый светло-голубой растрескавшейся плиткой. Тут пыльно, и мы непременно оставим много следов нашего присутствия, которых тут не должно быть.
- Я хотел сказать спасибо.
- За что? - Удивляюсь я.
- За то, что помогла выбраться. Ты фактически спасла мне жизнь, - говорит парень.
- Не благодари, - смеюсь я.
Появляется Рик. В его руках множество пакетиков и две пыльные бутылки. Звук его шагов отражается от пола и стен, разносится по коридору, разгоняет мрачную тишину.
Внезапно внизу слышится посторонний звук. Тихие шаги, непонятное клацанье и разговор в полтона.
- Черт! - Тихонько ругается Рик. Он сваливает свою ношу Олли и помогает мне подняться. Хватает меня под коленями и тащит по коридору.
- Мы оставляем слишком много следов, - говорю я.
- Не важно, - отвечает Рик, стремительным шагом направляясь к лестнице в другом конце коридора, которая ведет на следующий этаж. Я хочу возразить: оставленные нами шаги это очень важно. Ведь рейдер может понять, куда мы идем, рассмотрев отпечатки ботинок на пыльном полу.
Рейдер все же видел, как мы зашли в здание, и теперь будет прочесывать каждый сантиметр, что бы найти нас. Ребята идут быстро и бесшумно, но мне кажется, у них это плохо получается. Как только мы оказываемся на третьем этаже Рик просит Олли выбирать места в коридоре почище. Олли с серьезным лицом принимается за работу. Пока мы продвигаемся по коридору, я смотрю через плечо Рика на пол. Я не замечаю капель крови, и это дает мне надежду, что рана, оставленная мне собакой в подарок не такая уж и серьезная. Мы заходим в первую открывшуюся дверь. Служебное помещение. Коморка настолько маленькая, всего несколько футов в ширину, что когда мы все забиваемся в нее, места для маневров просто не остается.
Зажигается свет фонарика. На стене висят полки, уставленные различными банками и коробками. На полу тоже коробки и тряпки.
- Садись, - говорит Рик. Мне не надо думать, что будет дальше, я просто выполняю его указания. Я очень устала.
- Что это такое? - Спрашивает Олли, вертя пакетик в руке. На пакетике стерлась надпись.
- Снотворное, - шепотом отвечает Рик.
- Зачем так много?
- Сбить собаку со следа.
Рик и Олли быстро вскрывают все пакетики, и высыпают их содержимое на пол, под самой дверью. Закрывают тряпкой, что бы самим не надышаться.
- А сейчас посмотрим твою ногу, - все так же шепотом обращается он ко мне.
Киваю. Мне совсем плохо. Голова продолжает кружиться, накатывает слабость.
Рик садится около меня, кладет мою раненую ногу себе на колени. Олли светит фонариком на рану и склоняется поближе. Рик аккуратно подворачивает штанину. Джинсовая ткань успела сильно пропитаться кровью, как бы намекая, что рана глубокая. Закусываю губу, предчувствуя сильную боль, глубже впиваюсь пальцами в кафель на полу. Но сильные и прохладные руки Рика аккуратно скользят по моей коже, не причиняя боли.
Опускаюсь на локти, пол подо мной неожиданно начинает кривиться. Рик осматривает мою щиколотку со всех сторон и шумно вздыхает.
- Слишком плохо да? - Спрашиваю я, кое-как связывая слова и совсем не желая слышать ответ.
- Не очень. Сама посмотри.
Но смотреть мне страшно. Продолжаю неподвижно лежать на холодном полу. Я даже не знаю, врет он или говорит правду.
- Сейчас будет жечь, - предупреждает Рик, открыв бутылку с прозрачной жидкостью.
Он наклоняется и брызгает из бутылки на рану. Я чувствую в воздухе запах спирта. Ногу обжигает, словно огнем, мне хочется закричать, но стискиваю зубы и молчу. Олли протягивает мне руку и я, не раздумывая, крепко хватаюсь за нее. Закусываю губу до крови, до мяса. Все расплывается у меня перед глазами. Слышу гул за дверью, но он доносится словно из-под воды. Мне кажется, что я вот-вот потеряю сознание.
Рик снимает куртку, а затем и свою футболку.
- Что ты делаешь? - Спрашиваю я.
- Я не нашел бинтов. А это поможет остановить кровотечение, - он рвет свою футболку на полоски. Ткань трещит, и они с Олли обеспокоенно поворачиваются к двери, прислушиваются.
Перебинтовав щиколотку разорванной на полосы футболкой (продезинфицированной в оставшемся спирте), Рик спускает мою ногу с колен.
- Нормально? - Спрашивает он.
Я киваю в ответ.
Парни тоже садятся на пол. Я двигаюсь к стене, что бы освободить им место.
- Тебе наверно лучше не двигаться, - взволнованно говорит Олли.
Шум за дверью стал еле различим. Наверно рейдер уходит. Я беззвучно молюсь, что бы все парни выбрались из здания депо, и даже Пирс, и никого не поймали. Страшно представить, что будет за сотрудничество с негосударственной организацией.
Мы сидим тихо, неподвижно, почти не дыша. Я так устала, что наверно смогу проспать целую вечность. Лишь бы добраться до дома. Но дом далеко и я не представляю, как доберусь до него.
Глава 6
На следующее утро я не хочу вставать с уютной постели. Так прекрасно нежится в тепле под мягким одеялом, пахнущим лавандой.
Я не могу пошевелиться, словно все мое тело это камень. Медленно открываю глаза. В комнате еще темно. Слышно тихое жужжание компьютера. Напрягаю зрение, рассматривая время. Почти шесть утра.
Выпутываюсь из кокона. Разгоряченная кожа рук соприкасается с прохладным комнатным воздухом, по рукам пробегают мурашки, поднимая волоски на руках. Пока ворочаюсь, замечаю боль в боку и морщусь от неприятного ощущения. Но как только я хочу достать ноги, щиколотку неожиданно пронзает резкая боль. Неосознанно я вскрикиваю, но в туже секунду зажимаю рот ладонью, замираю, прислушиваюсь.
Откидываю одеяло и ужасаюсь. Джинсы закатаны, а левая нога перебинтована. В голову ударяют болезненные воспоминания. Рейд, побег и огромная псина.
Спускаю ноги на пол, на мягкий бежевый ковер, прикусывая израненную губу, чтобы не кричать от боли. Нельзя, что бы о моей вылазке знали родители. А если они все же уже знают, необходимо избавить их от последствий. Меня легко накажут за сотрудничество с негосударственной организацией (даже если никакого сотрудничества, формально, не было), никто и разбираться не будет. А что со мной сделают, никому неизвестно.