Джейана не успела ни остановить безумных, ни даже просто гаркнуть им «стой!». Лиззи неожиданно легко спрыгнула на землю, ловко перебирая босыми ножками, подбежала к ворочающемуся во рву убийственному монстру. Положила обе ладошки на серую чешую и вроде бы что-то прошептала.
Басовитое гудение внезапно прервалось. Длинные усы опали. Кровавые шары глаз с неожиданной быстротой начали втягиваться под панцирь. Видимый лишь Джейане, над тварью начал быстро раскрываться голубоватый призрачный ореол сна.
Лиззи усыпила страшилище.
– Гилви, Фатима! – От вопля Джейаны, казалось, сюда сбежится вся нечисть, что обычно окружает Отвечающего.
Гилви поняла всё быстрее медлительной Фатимы. Рыжие девчоночьи космы мелькнули возле серой брони – и малышка оказалась на руках у Гилви. И вовремя – потому что сонная голубизна стремительно гасла, и Джейане на последний удар оставались уже не секунды, а их жалкие, стремительно тающие доли.
И всё же она успела. Удар получился коварным и предательским – по сонному, ослабившему защиту врагу. Но иного выхода нет. Либо ты покончишь с этой тварью – либо твоему клану не жить. Всегда, когда перед Джейаной оказывался этот выбор, она решала его не рассуждая, мгновенно и однозначно. Клан должен жить, а какой ценой – никого не волнует. За всё в ответе она одна. И она даст ответ – когда, вознесенная на Летучем Корабле, предстанет перед судом Великого Духа.
Удар получился на славу. Вся накопленная Сетью сила, безжалостно вырванная из защитников Вала, обернулась разящим огненным мечом (ничего иного Джейане в тот миг просто не пришло на ум). Серый панцирь рассекло надвое. Горящая плоть брызнула в разные стороны. Монстр забился в корчах, а Джейана с мстительным восторгом всё вгоняла и вгоняла в необъятную тушу свой невидимый клинок. Из страшной раны летели обжигающие чёрные брызги, перебитые жилы извергали потоки ядовитой крови – Фатима быстрым заклятием отвела гибельный дождь от Джейаны.
Джейана слышала тот жуткий хруст, с которым её невидимый клинок рубил костяк чудовища. Хруст – и тонкий, жалобный плач, с которым тварь испускала дух.
А потом меч дошел до каких-то витальных вместилищ бестии, и огонь клинка, соединившись с жизненной силой, воспламенил их.
Из воронки вверх, к тёмным небесам, ринулось крутящееся, всесжигающее пламя. Казалось, вспыхнула сама земля. Огненные языки взлетели выше темных древесных крон; жгучий ветер воспламенил кору и сучья, так что Фатиме с Гилви пришлось в зародыше давить начало лесного пожара.
Джейана же, не чувствуя палящего жара, повалилась прямо там, где стояла. Тело отказывалось повиноваться. Отдавшее без остатка все силы, оно хотело сейчас только одного – забытья. Боль, которая мучила всех остальных Твердиславичей, боль, с какой Джейана рвала из них нужную ей силу, обернулась теперь против неё. Ускользнуть, спастись от непереносимой муки (огонь и снег одновременно; сжимает и растягивает) она могла только в беспамятстве. И она старалась. Частично это уже удалось – она не слышала голосов, не чувствовала теребящих, трясущих её рук. Острыми ледяными иглами в обмерший, парализованный разум вонзались поспешные заклятия Фатимы. Джейана отбивалась как могла, неосознанно защищая теплый серый кокон обморока, такой уютный, такой покойный, из которого её вырвала Гилви, вернув полученную днём пощечину.
Подруга Твердислава рывком села. Щека горела, постыдно и унизительно. Её ударили. Хлестнули по лицу, как ополоумевшую плаксу. На глазах у Фатимы. Неистовую заливала жаркая волна стыда; всякая иная боль исчезла бесследно.
Джейана в упор смотрела на перепуганную Гилви. Глаза у девчонки сделались совершенно белыми. Никто и никогда не тронул Неистовую даже пальцем. Даже когда она была малышкой.
– Ты… ты умирала, – пролепетала Гилви.
Ах, если бы эта рыжая стерва не была бы так нужна клану! С каким наслаждением Джейана вызвала бы её на поединок и прикончила бы, не оставив ни одного шанса. Очень, очень редки поединки в кланах – только если становится ясно, что двоим под одним солнцем не ужиться.
– Джей, – влезла Фатима. – Уж ты бы лучше помолчала, подруга! Валялась в обнимку со своим Дэвидом, пока мы тут…
Джейана в тот миг совершенно забыла о том, что она сама дала сегодня отпуск.
– Джей, успокойся, ты что в самом деле.
В остекленевших глазах Неистовой была смерть. Смерть Гилви. И рыжеволосая это отлично видела. Как и Фатима.
Но нельзя, нельзя! Проклятие! О Великий Дух, за что ты караешь меня бессилием! Только я в этом клане имею право раздавать пощечины – потому что это нужно для дела. Но что будет, если всякие соплячки начнут раздавать пощечины МНЕ?!
Оттолкнув протянутую руку Фатимы, Джейана встала. Усилием воли изгнала постыдную дрожь из нежданно ослабевших ног. Уже открыла рот, собираясь заговорить.
– Тетя Джей, у меня голова болит и кружится, – неожиданно пропищала Лиззи, о которой все, признаться, несколько забыли в суматохе. Малышка стояла, прижавшись щекой к ноге Гилви, и рука девчонки машинально перебирала мягкие золотые локоны.
– Ф-фатима, – прохрипела Джейана. – Чего столбом стоишь? Дав-вайте Лиззи на руки и домой. И народ сюда – остальных откапывать.
– Гилви одна справится, – с неожиданной резкостью отрубила Фатима, гневно тряхнув головой. Десятки искусно заплетенных тонких косичек мотнулись из стороны в сторону.
– И-исполняй! – зарычала было Неистовая, но вместо внушительного рыка получился какой-то хриплый шепот.
– Нет уж, дорогая моя, – чуткие пальцы Фатимы уже скользили по щекам Джейаны, по вискам, осторожно касались шеи, моментальными ласковыми нажатиями изгоняя боль и возвращая силы. – Нет уж. Ты лежи. Твоё дело кончилось. А моё только начинается. Сейчас я тебя в порядок приведу, и остальными займемся. А там и Гилви подмогу пришлет.
Однако даже раньше, чем подоспели родовичи из поселка, возле остатков Ближнего Вала появились Дим, Джиг и Лев.
Глава пятая
В отличие от всех прочих эта троица проделала весь путь без всяких происшествий. Им не встретилось ничего опасного, или пугающего, или хотя бы необычного. Всё как всегда.
Едва приметная тропка вела их длинными сухими увалами, где по кочкам уже алели ранние ягоды (постарались Леснянки, спасибо им!), где сосны мешались с красноплодками и копьеростами, где кусты сребролиста застыли в дивных своих нарядах, предмете вечной зависти и охов-вздохов девчоночьей части клана; солнце играло на тонких паучьих арфах, и в другое время Лев, наверное, не преминул бы попытаться зачаровать одно из этих жутких на вид мохноногих созданий размером с десятилетнего ребёнка и послушать их дивную, диковинную музыку, так не похожую на мотивы человеческих напевов; на укромных полянках кружилась в весёлом беззаботном танце фейная мелочь, голубые, ультрамариновые, кобальтовые, рдяные, изумрудные крылышки, трепеща, сливались в дивные радуги. При виде Твердиславичей феечки кидались врассыпную, и лишь тонкий весёлый смех оставался над покинутой поляной. Надо было сотворить заклятье, чтобы упросить фейный народ вернуться, но сейчас было не до развлечений. Задание вождя просто и понятно. Рассуждать нечего, надо его просто выполнить. Если все будут справлять то, что им должно, никакая беда клану не страшна.
Увалы перемежались длинными полосами болот. Впрочем, эти болота не имели ничего общего с мрачными трясинами и бучилами, что охраняли границы Речной Страны. Здесь болота покрывал яркий, многоцветный ковер из трав, среди тростника темнели неглубокие омутки, обиталище смешливых водяных дев. Как и на старицах Речной Страны, здесь гнездилось немало птиц; и даже невысокие водянки, растущие здесь, отнюдь не казались жалкими уродцами. Длинные плети их ветвей с мягкой, самой мягкой в окрестностях листвой, опускались до самого разнотравья, купая нежно-зеленые отростки побегов в чистой родниковой воде. Здесь, под толстой травяной шубой, жили, дышали подземные ключи, толчками выбрасывая из себя кристальную холодную до ломоты в зубах воду. Здесь брали начало многие речушки, мелкие притоки Ветёлы; сюда на ночные бдения собирались многие волшебные обитатели Прискалья, не злые и не добрые, а те, что живут своей собственной жизнью, не вмешиваясь ни в людские дела, ни в дела их врагов или союзников. Джиг утверждал, что будто бы здесь даже видели эльфа, однако его только подняли на смех – во отмочил, какие тут тебе эльфы, они от своих приморских рощ далеко не отходят, это каждый знает!