Ведуны никогда не оставляли клан Твердислава в покое на сколько-нибудь долгое время. И летом, и зимой они то и дело подступали к окружавшим становище скалам. Иногда их удавалось остановить ещё на Пэковом Холме, порой они прорывались на подступы к Ближнему Валу; и в этом году, собравшись с силами, Ведуны дважды серьёзно атаковали - и от них пришлось откупаться. Твердислав дёрнул щекой - вспоминать об этом было и больно, и стыдно. Спасибо разумной Джейане, охоло-нула, привела в себя, сама говорила с нечистью - и выкуп удалось изрядно скостить. Он, Твердислав - недаром имя такое! - на подобное не способен. Он скорее бросился бы в драку без надежды победить, чем стал бы говорить с отродьем Змеиного Холма.
Это плохо. Вожак клана на то и вожак, чтобы уметь, когда надо, говорить камнями и стрелами, а когда надо - льстивыми обманными речами. Если б не Джейана, Твердиславичам пришлось бы худо. Ох, не похвалит, не похвалит за такое Великий Дух, когда, возлетев на Летучем Корабле, он, Твердислав, предстанет перед Его грозными очами и будет держать ответ по всей строгости за всё сделанное, а паче того - за несделанное.
К югу от обычных охотничьих угодий клана Твердиславичей, густых смешанных лесов, пересеченных сухими увалами, начиналась Речная Страна. Голубая, обогнув лесистые взлобки и завершив широкую'петлю почти в три дня пути, разливалась по обширной низине, образуя бесчисленные рукава, протоки, старицы и озерца. Высокие лесные островины перемежались долгими нудными болотами, покрытыми зарослями стрелок, темно-венчиковых матрасников и уткопрятов. Чёрная вода медленно-медленно струилась по бесчисленным жилам этой земли; места считались не слишком опасными, самых вредных зверей владычествующие здесь кланы давно повыбили и за небольшую мзду в перелётный сезон разрешали охотиться тут всем соседям. Клан Твердислава не был исключением. И сам вожак, и Чарус, и Кукач, и близнецы бывали здесь не раз и не два. Местность они знали - пусть не так хорошо, как здешние старожилы, но вполне нормально для продолжения погони.
На быстром совете, созванном утром второго дня преследования, Кукач предложил повернуть. Ясно было, что Ведунья прошла мимо клановых владений, так что пусть теперь с ней разбираются Джой и Лайк.
Совет звучал вполне резонно.
- Ты что скажешь, Тарни? - Весь разговор вёлся, конечно же, беззвучно.
Тарни, весёлый, с ярко-жёлтыми солнечными волосами, задорным курносым носом и бесчисленными веснушками, только пожал плечами.
- А што? Кукач дело толканул. Мы своё сделали. Можно и назад вертаться. Но вот только я бы весть Лайку подал. Нехорошо. Соседи всё ж таки.
- Знаю я всё, знаю, - ехидно вплёл Чарус. - Из-за той темноглазой небось.
- А хоть бы и так! - не стал отпираться Тарни.
- Всё равно сказать надо, - поддержал брата молчаливый обычно Гарни. - Не по-людски промолчать.
Кукач поспешил согласиться.
- У Тарни, конечно, не башка, а один сплошной охал, но сейчас он и впрямь верно сказал. Темноглазая там или нет - не знаю и знать не хочу. Но с кланом Лайка мы всегда в ладу были - так что негоже их оставлять в неведении, закончил Твер-дислав.
Сообща решили идти дальше. Джейана волноваться не должна - всё же трех гонцов назад отправили! Через спокойные места давно уже добрались. Ничего, переживёт род несколько дней без вожака. Джейана не хуже всё сумеет управить.
Глава четвёртая
Когда Буян пришел в себя, уже смеркалось. Он лежал на дне какой-то заросшей ямины, уже не поймёшь - то ли начатого и недостроенного логова ко-рогрызов, то ли следа охотничьих раскопок корнееда. Яма оказалась глубокой, сухой и чистой. Ни тебе ядовитой травы, ни зловредных лиан, вообще ничего.
- А дело-то твоё, парень, дрянь, - вдруг произнёс тонкий, противненький голосок.
- Кто тут?! - Буян ошалело подскочил.
Сверху, над ним, на самом краю, в развилке выпершего из земли древесного корня, удобно устроился щелкунчик. Не травяной, не из знакомых. Как бы дикий на нём не девчонками клана сшитая одежка, а какой-то серый флер.
- Я, я. Не скачи так, - щелкунчик неприятно усмехнулся. - Не пугайся, не съем. Тебя другие и без меня съедят. Шутка. - И, видя перекошенную от ужаса физиономию Буяна, вновь разразился тонким, мерзким и злорадным смехом.
- Чего тебе? - прохрипел Буян. Рука его помимо воли искала что-нибудь потяжелее - запустить в наглеца! Обычно щелкунчики были неприкосновенны, и даже Неистовая не дерзала с ними связываться; но сейчас, когда он, Буян, уже не родович, а...
- Правильно, изгой, - вдруг кивнул щелкунчик. Распустил флёр, потрепетал крылышками и назидательно закончил: - А вот кидаться в меня я бы тебе не посоветовал. Плохо будет.
- А мне уже терять нечего, - прорычал Буян, сжимая кулаки.
- Ну, это ты не прав. У тебя ещё жизнь осталась, - заметил щелкунчик. - И я, собственно говоря, хотел совет тебе дать.
- Какой-такой совет?
- Ты, Буян, теперь изгой. Клан тебя отринет, не сомневайся. Твердислав-то, может, ещё бы и простил, а вот Джейана никогда. Она тебя самолично на съедение кособрюху отдаст. Так что возвращаться тебе, прямо скажем, теперь некуда. А в лесу 1 ты один сгинешь. У тебя даже ножа не осталось.
Речи щелкунчиков обычно - один сплошной писк; однако ж этот умудрялся чуть ли не вещать, причем - проникновенно. И голос его уже не казался Буяну ни смешным, ни писклявым.
- А тебе-то что с того?
- Меня просили тебе помочь. У тебя есть один выход.
- Это какой же? - скривился Буян. Внутри всё стало как-то донельзя мерзко и гнусно. - И кто это в наших краях взялся такой добренький мне помогать?
- Кто взялся помогать - сам скоро поймешь. Мне об этом тут речи разводить недосуг. А вот что тебе теперь делать - скажу. Ступай на север. Обогнёшь ваше становище. Будь осторожен - Джейана землю и небо местами перевернёт, чтобы тебя схватить. Я тебе проводника дам. Оглянись, да только, - в голосе щелкунчика вновь зазвенела насмешка, - не слишком пугайся.
Буян осторожно повернул голову. Великий Дух! Так и есть! Ну и ну! У него разом вспотели ладони.
Вслед за Учителем этих существ называли "ламиями", хотя тот же Учитель всегда оговаривался, что "настоящие" ламии, мол, совершенно не такие. Здешние же почти ничем не отличались от людей, имея вид девчонок лет пятнадцати-шестнадцати, только чуть поменьше ростом и притом очень, очень, очень "соблазнительных". Появлялись они только летом, одетые более чем легко в какие-то полупрозрачные драпировки из трав, так что очень даже полные груди едва не вываливались из вырезов, что же до длины - если л амия присядет, так "срам один", как говорила Фатима. Среди мальчишек, только-только начавших мучиться этим самым, - шёпотом пересказывались истории о "добрых ла-миях", которые, ежели их изловить, отнюдь не отбрыкиваются и не отбиваются, а очень даже хорошо...