Правда, ламии слыли созданиями редкими. Иногда они попадались среди свиты Ведунов и Ведуний, и тогда, ежели ламия оказывалась в руках клана, пощады ей ждать не приходилось - девчонки и девушки, твёрдо уверенные в том, что от этих ведуньиных потаскух их парни дуреют, теряют рассудок и прочее, попросту разрывали пленницу в клочья. Или сжигали живьём. Или закапывали в землю. Поэтому с девичьей стражей ламии бились насмерть, зачастую сами лишая себя жизни, если путей к спасению им не оставалось. Другое дело, если пленителями оказывались парни. После этого ламия частенько оказывалась на свободе, а вернувшиеся в становище воины в разговорах с подругами отчего-то ни словом не упоминали о том, какая им попалась добыча.
Разумеется, наслушался подобного и Буян.
Представшая ему ламия была невысокой, по плечо далеко не великану Буяну, рыженькой (совсем, как Гилви), с задорными зелёными глазами. При одном взгляде на вырез её платьица парень невольно сглотнул.
Ламия многообещающе улыбнулась.
- Она тебя проводит, - закончил свою речь щелкунчик. - Проводит до того места, которое вы, Твердиславичи, по недомыслию, именуете Змеиным Холмом. Ручаюсь тебе, змей там куда меньше, чем в тех лесах, что вы почитаете своими.
- Змеиный Холм? - Все мысли о ламии разом вылетели у Буяна из головы. Змеиный Холм! Логово Ведунов и Ведуний! Который уже год шли разговоры о том, чтобы объединить силы всех ближних и дальних кланов с заката, восхода, полудня и полуночи - с тем, чтобы раз и навсегда покончить с рассадником кровожадной нечисти, однако ещё ни разу разговоры эти не воплотились ни во что реальное.
- Это что ж,- пролепетал Буян. - Это что ж, мне к Ведунам идти? Да лучше я сам в болоте утоплюсь!
- Вот дурак! - покачал крошечной головой щелкунчик. - Не утопишься ты. Сил не хватит. Испугаешься перед Великим Духом своим предстать. А к Ведунам придешь - они тебя из-под его власти выручат. Знаю, знаю, что ты сейчас думаешь - небось превратят в слугу своего? Ошибаешься, милок, ошибаешься. Это ты сейчас у Джейаны в слугах ходишь, хотя уже и усы пробились и все такое. Это она тобой вертит как захочет. Ей и Твер-дислав не указ. А про Ставича со Стойко ты не думай. Что ты сделать-то мог? Молнию последнюю метнуть? Не округляй глаза, я не только это про тебя знаю. Ну, метнул бы ты её - и сам бы помер. А прикончила бы она тварь, что на вас напала, не прикончила бы - того ты знать не можешь. Я тебе по секрету скажу, чтобы ты не мучился, - не добил бы ты ее, даже если бы жизнь отдал, в последнее заклятье вложив.
- Правда? - выдохнул Буян. Очень, очень, очень, просто до одури хотелось поверить щелкунчику!
- Ну конечно, правда! - пропела сладким голоском ламия, взмахнув, точно веером, длиннющими ресницами.
- Правда, правда, - кивнул посланец Змеиного Холма. - Ты мне верь. Какой нам резон тебе врать? Слуг у Ведунов, знаешь ли, и так хватает. Врать специально тебе им без надобности. И сам ещё рассуди - кроме как к нам, тебе деваться не к кому. Гномы длиннобородые тебя не примут - на тебе уже наша печать. Как и драгоценные ваши елфы, - насмешливо исковеркал он последнее слово.
Буян опустил голову. Чувство было такое, будто шею душат сразу две петли-удавки: одна Джейаны, другая Ведунов. И деваться некуда. По всем обычаям клана он - трус, и наказание ему одно - смерть. И не оправдаешься уже никак. И не докажешь, что даже третья молния вражину бы не сразила. А к Ведунам идти тоже страшно! Мало ли что эти двое тут наплетут. Эльфы с гномами? Нет, тут щелкунчик и хотел бы соврать, да нужды нет - даже тех горцев, что просто набеги Ведунов отражали, в Подгорье уже не впускали. Кровь, мол, на тебе да ненависть. С Ведунами гномы разбирались сами, и тот, кто струсил перед тварью чёрных разбойников, мог рассчитывать только на быструю смерть от гно-мьего топора. Про эльфов и говорить нечего. Отродясь не воевали, от войны шарахались, как Ведуны от Джейаниных заклятий. Учитель? Ой, нет, нет, только не это, от стыда умереть - самая лютая казнь! Уж лучше на Джейанином костре. Есть, правда, ещё какие-то города на Светлой реке - слышал, на ярмарке рассказывали - может, туда? Ой, нет, нет, и туда дорога закрыта - Джейана много толковала про тамошних ворожей, больших мастеров прознавать, кто к ним в гости пожаловал. И струсившего перед Ведунами, да ещё и бросившего на смерть своих же товарищей - что там будет ждать? Правильно. Вот это самое, о чем лучше пока и не думать.
- Ты, Агальдок, побудь-ка в сторонке пока,- прежним медовым голоском вдруг проворковала ламия. - Мы с Буяном тут сами потолкуем по-свойски. А ты подожди.
- Разумно, Ольтея, - щелкунчик с важностью кивнул. - Я удаляюсь. Доводы разума приведены, Буян. Теперь дело за иными.
Сказал так, распустил серый флер - и поминай как звали. Умчался. Ламия проводила его усмешливым взглядом и повернулась к остолбеневшему Буяну. Связанное из трав и цветочных стеблей платьице вдруг волшебным образом начало сползать с мраморно-белых плеч, открывая на левом боку след зажившего ожога. Ламия засмеялась и протянула обе руки к Буяну.
- Тебе ведь этого хотелось, не так ли?
* * *
На ночной заре Джейана вышла в лес за Ближним Валом. Вышла, провожаемая пристальными взглядами всей его охраны. Врезались в память громадные глаза Гилви, в которых - одна только боль. Миху не стало хуже, но, против Джейаниного ожидания, не стало и лучше. За дело взялась Фатима, но пока и лучшей на много дней пути и много кланов врачевательнице удалось добиться немногого.
Неширокая тропка, что вела к медоносным угодьям, свернула вправо и растворилась в сумраке. Джейана осталась одна на крохотной полянке перед