По мере потепления, на теле Чона оставалось все меньше одежды. Куртки сменялись ветровками, ветровки легкими кожаными куртками, а затем и вовсе. Боже, его улыбка… В моем лексиконе не хватает слов описать ее, я обращаюсь к его образу вновь и вновь. Да что уж, в сотый раз я смущенно сжимаю руку в кулак, ловя на себе его жгучие взгляды. Я… слишком накручивалась, давала себе поводы для ложных надежд, но в них заключалось мое стремление быть красивой, любимой, просто счастливой. Я впервые увидела его в футболке: острые ключицы, переливающиеся мышцы на руках, томный взгляд. На уроках физкультуры я не могла бегать из-за своей астмы, поэтому приходилось какое-то время сидеть на лавочке. Нетрудно догадаться, за кем я так пристально следила. Бег Чона – отдельный вид искусства, он мой запретный плод. Слегка небрежно развевающиеся волосы на ветру, хитрая ухмылка, вены на руках, напрягающиеся мышцы…
На самом деле он был очень добрым и милым, но не со мной.
Знаете, когда влюбляешься в человека, ты хочешь быть с ним, каждое его слово, каждое движение приводит твою жизнь в движение. Бабочки в животе – такое уже по-своему родное чувство, в голову даже не приходит осознание того, что он – популярная звезда, секс-символ. Для тебя он больше, чем просто парень с милым личиком…
Но кто знал, что все твои мечты могут рассыпаться тысячами осколков в одно мгновение? Кто мог предугадать, какое испытание меня ждет впереди?
Мы с Джи вышли из актового зала, радостно визжа и обнимаясь.
- МЫ ЗАКОНЧИЛИ ШКОЛУ, ЛИС, МЫ СДЕЛАЛИ ЭТО! – подруга громко кричала мне на ухо, за что получала оглушающую волну возгласов в ответ.
Неужели, все? Вот они, ворота школы, в которую я еще год назад так неуверенно вошла впервые. Светлые стены грустно отражали лучи солнца, блики игриво бегали по поверхности фонтанчика в саду. На меня накатила ностальгия, я думала о России, о девочках. Как у них дела? Что нового в жизни? С этими экзаменами я совершенно забыла о словах «телефон» и «ноутбук», отчаянно штудируя сборники. Моя голова приятно болела, впервые я была счастлива боли.
Мой словарный запас заметно увеличился, я могла говорить на любые темы, оценивая их с разных точек зрения. Разумеется, такие кардинальные изменения заметила не я одна, и к концу года у меня появилось больше друзей, знакомых. Со мной общались абсолютно все одноклассники, даже с Чоном нашлись общие темы для беседы Мне даже казалось, что с каждым разом его интерес ко мне увеличивался, он больше не зажимался и не отворачивался.
Как жаль, что он заметил это так поздно, слишком поздно. Парень в упор не замечал меня, пока однажды не сказал, что у меня забавный смех. Я записала эту фразу на бумажку и прикрепила над письменным столом, как мотивацию больше улыбаться (помешанная, ну правда). Я считала каждую минуту общения с ним, его внимание дарило мне стимул совершенствоваться.
Моя радость длилась недолго. За воскресным ужином папа объявил точную дату вылета обратно в Москву. После услышанного я долго не могла найти в себе силы доесть, да даже просто успокоиться. А как же Джи? Как же Чон? Неужели я просто возьму и уеду от них, вот так, спустя все то, что мы пережили?
Дата вылета была назначена на четверг грядущей недели. Мы достаточно быстро собрали все свои вещи, и к среде наши огромные коробки уже были доставлены в аэропорт. «Ну, вот и все», - подумала я, к горлу подступили слезы. В свой последний день в Сеуле, который стал мне до боли родным, я не стала сидеть дома и плакать. Я гуляла по городу, дышала его суетой и наслаждалась ритмами. Я попрощалась с Джи и строго-настрого приказала ей звонить раз в неделю по Скайпу. Подруга уверенно держалась, не проронив не слезинки. Вместе мы сидели на лавочке в парке, довольно уплетали мороженое и вспоминали все, что произошло с нами за год.
- А, помнишь, как у Юны за обедом лапша через нос полезла? – спросила Джи, подставляя лицо лучистому солнышку.
Я засмеялась, чуть не уронив рожок с мороженым на землю.
- А помнишь, как Ким попытался забраться на шведскую стенку, но зацепился штанами за какой-то гвоздь, и все увидели его смешные трусы в голубое сердечко?
Мой смех стал еще громче. Части недоеденного мороженого таяли у меня во рту, и с новым раскатом хохота сладость оказывалась либо на джинсах, либо на земле. Джи подхватила волну уморительного смеха, через десять минут она громко выдохнула и схватилась за живот. Девушка наклонилась, и без того растаявшее лакомство со звонким хлопком упало прямо ей на ногу.
Успокоившись, подруга пошла к ближайшему фонтанчику с водой, чтобы отмыть ногу, благо она была в шортах. Я повернула голову в противоположную сторону: Чон не спеша прогуливался по соседней дорожке парка, слушая музыку. На нем была полупрозрачная белая футболка, свободные рваные джинсы и кроссовки. Пульс участился, дыхание замерло. «Нужно подойти к нему и сказать, что ты уезжаешь, не натвори глупостей», - сказала я самой себе и, словно по щелчку, резко встала с лавки и поспешила преградить парню путь.
- Привет, Лиса, - сказал Гук, заметив меня на горизонте, и хитро улыбнулся. Живот будто разрезало острым ножом.
- Привет. Я хотела с тобой поговорить, - я взяла его за запястье и отвела в сторону. Парень даже не сопротивлялся, его лицо оставалось безмятежно спокойным. – В общем… Я…Эмм, ну…
Свободной рукой Гук приобнял меня за плечо. Мои зрачки расширились, лицо налилось ярким румянцем. Я успокоилась в его объятиях, я не хотела исчезать из его жизни, но, видимо, он думал иначе.
- Я завтра улетаю обратно в Россию. И что б ты знал, напоследок: ты мне очень и очень нравишься, Чон Чонгук.
Если вы считаете, что признаваться в своих чувствах парню – легко, то поспешу вас разуверить. Экзамены дались мне легче, чем эти слова. Сердце сжалось, кровь застыла: я не смела поднять голову на Чона, но я почувствовала, как его дыхание замерло тоже. Через секунду он резко отстранился от меня. К глазам подступили слезы.
- Я не знаю, что и сказать, Лис, - я услышала в его голосе легкую дрожь. Или показалось? – Но, прости меня, пожалуйста, я не могу ответить тебе тем же. Я буду скучать по тебе.
Чон снова потянулся ко мне, чтобы обнять в последний раз, но от его прикосновения меня словно ударило током. Я сжала руку в кулак и, затаив дыхание, быстрым шагом устремилась прочь. Я ничего не чувствовала в тот момент, ни-че-го. Казалось, что весь мир резко обратился вокруг меня, в ушах стоял громкий звон бьющегося стекла.
Мне стало плохо: дрожащими руками я вдохнула спасительное лекарство из ингалятора. Я ни разу не обернулась, да и не хотела. Меня словно лишили жизни, отрезали крылья. Зеленые деревья стали серыми и безжизненными, а солнце обдавало мою кожу холодным дыханием. Когда мне стало чуточку легче, я уже была дома. Вечер. Телефон разрывало от звонков и сообщений. Я хотела поскорее уехать домой.
========== Глава 12 “Ветер перемен” ==========
Я вышла из самолета и вдохнула тяжелый густой воздух.
- Родная Москва, здравствуй, - я облегченно опустила глаза. Ну, наконец-то больше никакого Чонгука, никаких слез.
Лето. Удушливое Московское лето. Люди, вечно снующие туда-сюда, куда-то спешащие, черные облака, обволакивающие серое небо. И лишь одинокое теплое солнце озаряло город, даря свои лучи всему живому. Еще вчера оно грело и меня с Чоном. После того, как я убежала, Джи даже не позвонила мне. Обиделась, наверное – еще бы, я так нахально ушла от нее, даже не предупредив. Ничего, позвоню ей потом по Скайпу и извинюсь. Сейчас я хочу лишь нормально поспать в своей кровати.
До дома мы добрались достаточно быстро, родные улицы радостно приветствовали меня после долгой разлуки. А вот и он, мой дом – такой одинокий, словно безжизненный. Необходимо срочно напомнить ему о своем существовании. Мы вышли из такси и подошли к подъезду. Мама осторожно открыла входную дверь, пропуская вперед папу с чемоданами.
- Ты скучала, Алиса? – мама грустно улыбнулась, обнимая меня за плечо. Я уткнулась носом в ее волосы и громко вздохнула.