От моих мысленных рассуждений меня отвлекает нежный поцелуй в макушку. Яр крепче обнимает меня, заключая в теплые объятия.
— Чего не спим? — горячее дыхание обжигает нежную кожу возле ушка, запуская толпы мурашек по всему телу. Мне нравится моя реакция на каждое прикосновение Яра и мне всегда мало его касаний. — Я даже отсюда слышу, как ты думаешь…
— Ага, есть такое, — соглашаюсь. А смысл отрицать, если он меня знает лучше многих. — Ярик, что произошло в управлении? Ты был там так долго, а теперь какой-то “не такой”. Черт, не знаю, как объяснить, просто… — поворачиваюсь лицом к нему и заглядываю в глаза, в надежде найти там свое спокойствие, уверенность в том, что все будет хорошо, но не нахожу. — Яр?
— От тебя ничего не утаить, — тяжелый вздох и объятия еще крепче. Они нам обоим сейчас нужны. — Операцию отменили.
Бах! Будто гром среди ясного неба! Меня ошарашивает эта информация. Как? Как они могут отменить? Миша же их боец! Он ведь столько сделал, каждый раз рискуя своей жизнью. Да они все рискуют постоянно! Как они могут его там бросить, не оставив и шанса на спасение?
Пытаюсь вскочить с кровати, но Ярослав не пускает. Меня начинает трясти. Из горла рвутся рыдания, но я держусь. Есть ощущение, что это еще не все.
— Тише, тише, — чувствую нежные, успокаивающие поглаживания по спине.
— Как же так, Яр? Как они так могут? Его ведь там убьют… Боже…
— Все будет хорошо.
— Да какое там хорошо?! — взрываюсь и начинаю кричать. — Как может быть хорошо, если моего брата бросили там умирать его же начальники?
— Начальники бросили, а мы не бросим!
— Что? — переспрашиваю. — Что это значит? Яр?
— То и значит. Мы сами его вытащим.
— Но как же? Это же… Вас же накажут… Господи… — слезы уже бесконечными ручьями стекают по щекам. Даже не пытаюсь стирать их с лица, толку ноль.
— Плевать. Мы его там не оставим! — лицо Ярослава напряжено, губы — тонкая линия. Весь его вид кричит о том, как он зол. Понятное дело, ведь на месте моего брата мог оказаться любой из них. Представляю, насколько сейчас подорвана их вера в свое руководство. — А подробности тебе знать не нужно, малыш, — лицо Яра немного смягчается, когда он переводит взгляд на меня.
— Мне очень страшно, Яр, — с громким всхлипом кидаюсь к нему на шею. Он с готовностью прижимает меня к себе и начинает шептать что-то нежное, успокаивающее, но я не слышу.
Мое сердце разрывается от страха за любимого и за друзей, которых я знаю с детства. А то, что за Мишей отправятся все, мне сомневаться не приходится. Они — одна большая семья. Моя семья. Я не знаю, как пережить это все. А если с Яром, Мишей или кем-то из ребят что-то случится? Даже подумать об этом страшно. Панический страх потерять кого-то из них душит со страшной силой, не позволяет сделать спасительный вдох.
— Посмотри на меня, родная, — Ярик слегка отстраняет меня от себя, обхватывает своими ладонями мое лицо, губами собирает мои слезы.
Его руки такие теплые, родные… А глаза… В них плещется столько нежности и любви, что отвести свой взгляд просто невозможно. Яр говорил, что я стала его миром, а он стал — моим, смыслом моей жизни. Я столько лет страдала без него, столько слез выплакала и в те минуты отчаяния даже мечтать не могла, что когда-то не просто окажусь в его объятиях, что он меня полюбит и сделает своей. Любимой, женой, матерью его детей. Мы ведь не предохранялись вчера. Что если я уже?
— Настюш, — голос любимого мужчины снова возвращает меня из моих мыслей в реальность.
— Вы только вернитесь все живыми… — я не дура. Я понимаю на что они идут и какие могут быть последствия. Я хоть и не связана со “структурами”, но, что называется, “в теме”. Проанализировать риски и оценить последствия мне не трудно. Оттого еще страшнее за ребят.
— Все. Будет. Хорошо.
— Обещаешь? — наивно и, наверное, даже по-детски прошу, почти умоляю, веря в то, что дав слово, Яр не подведет.