Никакого чуда, однако, не произошло! Это я, левиафан, шутейно высунул голову из морской пучины на минуту-другую с намерением поглядеть, что за корабль вторгся в мои владения. А две ослепительных луны - то мои огромные глаза освещали море и небо. Я не противник свободы мореплавания, однако люблю иной раз пошутить над нарушающими мой покой корабельщиками, изумить людей. Есть у меня такая слабость.
Теперь я вернусь к предмету моей всемирной известности, о которой я упомянул в начале сей повести. Будучи созданным на пятый день Творения, я довольно скоро стал весьма значимым персонажем легенд и мифов разных племен земли. Как сказано мною выше, фольклор не способствовал распространению адекватного знания обо мне. Хотя, надо заметить, литературное народное творчество, хоть и было в определенной степени фальшивым, имело одно бесспорное достоинство, а именно: оно содействовало популяризации моего имени, а это чего-нибудь да стоит! В конечном счете, хрупкая ложь рушится под натиском правды, а слава незыблема в веках!
Для примера взглянем на фольклорные представления, сложившиеся обо мне в одной отдельно взятой стране, где я, левиафан, получил прозвище Чудо-Юдо. Меня изображали то многоглавым океанским драконом, то гигантским водным змеем, то Морским Царем. (Последнее прозвание выглядит не худо!) Утверждалось, что огнем из ноздрей я сжигал города и деревни, а могучим хвостом убивал противников - людей, якобы, честных и набожных. Позднее, когда досужие сочинители овладели письмом и с великим рвением принялись марать бумагу, они нарекли мне имя "рыба-кит" и утверждали, что я разлегся поперек моря, на хвосте моем шумит сыр-бор, на спине село стоит, и проглотил я три десятка кораблей. Пусть их, щелкоперы, выдумывают небылицы. Враньем своим они полезны мне.
Замечу: легенды о левиафане существовали во многих, порой весьма отдаленных друг от друга странах. Предания, переносимые путешественниками из конца в конец земли, оседали в разных краях, частично видоизменялись и становились местным достоянием. Это обстоятельство указывает нам, что производящая ныне много громкого шума пресловутая глобализация не является приметой исключительно новейшего времени, но проистекает из глубокой древности.
Моя известность не только ширилась по миру, но и углублялась интеллектуально. Появилось философическое сочинение, в коем левиафану отводилась роль символа государства, без которого людям обойтись никак нельзя. И почему, спрашивается, именно мне выпала подобная честь? А потому, что в дезориентированном массовом сознании я хоть и выгляжу порочным, но, тем не менее, я известен как персона неуязвимая, необычайно сильная и абсолютно необходимая человечеству. Вот вам и государство!
Названные выше совершенства проистекают, якобы, из моей злой натуры. Я усматриваю тут намек на парадокс достоинств, которые, будто бы, являются продолжениями недостатков. Однако я не согласен с этой сентенцией: достоинства могут быть врожденными или благоприобретенными, но вовсе не обязательно берут начало в недостатках. Мой пример - наглядное тому подтверждение.
Популярность моя нарастает как пущенный с горы снежный ком. Теперь имя левиафана звучит в фантастических и детективных романах, кинофильмах, телевизионных сериалах. Даже военные корабли гордо зовутся "Левиафан".
Глава 2 Личные совершенства
Теперь, когда названы обстоятельства происхождения левиафана, и стало легко и просто представить себе мировой размах его известности, настало время поговорить о моих совершенствах. Что можно добавить к абсолютному? Ничего!
Не стану распространяться о малых положительных черточках характера, хотя таковые важны и вполне могли бы составить предмет гордости существа менее значительного, нежели я. Речь пойдет о фундаментальных основах моей личности - о величине, силе, красоте, уме.
С того времени, как Господь сотворил меня, минули пять-шесть тысячелетий. Срок немалый, не так ли? Тем не менее, я до сих пор размышляю о своих совершенствах и вот в каком плане: какие из них есть подарок Господа, а какие я приобрел самосильно? Пользуясь случаем, я приглашаю читателей подумать над этим вопросом вместе со мной.
Мне вспоминается старинная повесть об одном праведном человеке из земли Уц, коего звали Иов. Принято считать, что книга о нем посвящена испытаниям, которым Господь подверг прочность веры раба Его. Не исключено, что это, отчасти, верно.
Чтобы открыть взору Иова свою уникальную позицию в мироздании как Творца и, следственно, непреложное превосходство над всеми Его творениями, Господь дает верноподданному рабу наглядное представление о мощи сотворенных Им великанов - левиафана, а также бегемота (рассказ о котором впереди). Мысль Бога состоит в том, что никто из смертных людей, включая и самого Иова, не в состоянии ни вдохнуть жизнь в могучего гиганта, ни умертвить его, и только Ему такое под силу.
Иными словами, Всевышний избрал весьма эффективный, как мне кажется, путь наставления Иова, а именно, посредством демонстрации моей левиафановой мощи. Я убежден, что главная идея книги заключается в том, чтобы показать двуногим тварям, то бишь вам, дорогие читатели, сколь значителен и прекрасен левиафан.
Описание моей огромности начинается с пустяков - никак нельзя вытянуть меня из воды удой (еще бы!), и связать левиафана не получится, и для праздных игр, словно с пташкой, я совсем не подхожу. Констатируется, что я не то создание, которое станет униженно молить о чем-либо, или изъявит готовность продаться в рабство. И вообще, любые компромиссы совершенно чужды моей гордой натуре.
Бог отмечает красивую соразмерность моих членов. Я - Его создание, и Он вправе гордиться эстетическим результатом своего творения. Мимоходом замечу, что, не смотря на изящество и привлекательность моей внешности, не рекомендуется вступать со мной в слишком близкий контакт.