– Конечно. Если бы у меня был полный шкаф одинаковых шмоток, я бы тоже в них потерялся и собирался два часа.
– У меня нет «одинаковых шмоток»! – начала закипать Латта. – Что ты вообще в моде понимаешь, невежа…
Я попивала мелкими глотками вкусный лимонад и тихо посмеивалась над очередной перепалкой брата и сестры. Ден стоял рядом и тоже улыбался… Пока не увидел что-то сбоку от меня. Улыбка медленно сползла с губ парня, на лице появилось удивленное выражение, а в глазах читалось восхищение.
Повернувшись влево, я увидела Сашу. Она была в потрясающем темно-зеленом платье, которое струилось до самого пола и выгодно подчеркивало округлые формы девушки. Волосы Саша не заплела, а просто оставила распущенными, и теперь они спускались свободной волной по покатым плечам и очень сильно напоминали жидкий огонь. Дааа, красота!
Девушка стояла в нескольких шагах от нас и скромно улыбалась, стреляя глазками в Дена и неуверенно переминаясь с ноги на ногу.
– Иди к ней, – ткнула локтем парня в бок.
– Я… я, – покраснел оборотень.
– Если не пойдешь ты, то она точно сегодня одна не останется. – Кинула серьезный взгляд на Дена.
– Ага. Например, я. – Хош широко улыбнулся, подмигнул мне и действительно собрался идти.
– Нет! – Ден сделал несколько успокаивающих вдохов и более уверенно пошел к ожидающей Саше.
Проследив, как пара уходит в сторону танцпола, зеленоволосый демон повернулся ко мне:
– Так не честно! Даже у Дена есть пара. А у меня нет! – хитрый прищур и соблазнительная улыбка, – Ева, надеюсь, ты сегодня не занята?
Вместо изумленной поведением парня меня, ему ответила Латта:
– Еще чего? Губу закати – раскатал, не пройти. И вообще, шел бы отсюда, а то всех потенциальных ухажеров распугиваешь.
Парень насупился, бросил обиженный взгляд на сестру, пробубнил что-то о вредных родственниках и ушел в толпу. А Латта поинтересовалась у меня:
– Что делать будем? Может чего хочешь?
– Есть хочу. – Призналась честно, ведь булочка и полстакана чая надолго в моем желудке не задержались.
– Отлично, пошли к столам.
Однако дойти до вожделенной пищи мне было не суждено. Мимо проходящего парня, в руках которого было аж целых четыре бокала с напитками, толкнули, и сладкая, шипучая жидкость вылилась прямо мне на блузку.
Пока я шокированная стояла и смотрела на стремительно расползающееся по ткани пятно, Латта высказала все, что думает о криворукости некоторых. Парень, конечно, извинился, но это ни как не отменяло того, что теперь мне нужно было идти переодеваться.
– Мужики, – прошипела демоница, – вечно от них одни неприятности.
Она схватила меня за руку и потянула к выходу.
– Ты куда? – я затормозила и отняла ладонь.
– Переодеваться.
– Не нужно, я сама. А ты развлекайся.
Я не хотела, чтобы полвечера Латта проходила с непутевой мной и пропустила все веселье.
– Ты уверена? – нахмурилась подруга.
– Ага, – улыбнулась, успокаивая девушку, – скоро буду.
Выйдя из холла, я поднялась по лестнице, прошла по коридору и оказалась в полутемном вестибюле. Здесь было пусто и тихо. Ни единого звука проходящей внизу вечеринки не долетало до сюда. Хотя…
Сзади послышались осторожные, приглушенные шаги, и не успела я повернуться, как чья-то рука зажала мне рот и прижала к твердой, мощной груди. А другая сунула под нос пузырек, из которого пахнуло какими-то травами. И сознание покинуло меня.
Глава 7: О Подпольных Играх и приключениях в катакомбах.
Абсолютная тишина, разбавляемая лишь монотонным, бьющим по нервам стуком капель воды, разбивающихся об земляной пол. Холод и влажность, вызывающие противные мурашки и желание сжаться в комочек, чтобы не потерять последние крохи тепла. И ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Кто-то незримый и страшный.
Именно это я почувствовала и услышала, когда сознание вернулось. Мне было действительно страшно. Я лежала на теплом плаще с закрытыми глазами и боялась их открыть.
Сейчас, пока веки оставались сомкнутыми, еще можно было пофантазировать на тему слишком реалистичного сна. Но стоит только открыть сильно зажмуренные очи, как холодная и откровенно страшная реальность ворвется в сознание и затопит ужасом свершившегося.
Однако долго лежать практически на земле чревато простудой, а то и отмороженными почками. Поэтому, как в общеизвестной сказке: по сусекам поскребла, по амбарам помела, и набрала немного… нет, не муки, храбрости и приоткрыла один глаз, чтобы оценить обстановку. Темное, крохотное, с низким потолком помещение, освещенное только единственной свечой. Открыла второй глаз и привстала с импровизированной лежанки: ни одного окна, лишь толстая деревянная дверь, обитая железными полосами, и без ручки.
Вот к ней я и ринулась, не обращая внимания на ломоту в мышцах. Но, как впрочем, и следовало ожидать, единственный выход оказался закрыт. Я кричала, требуя выпустить меня, стучала так, что руку отбила и содрала кожу на ней, пинала вредную, неподдающуюся дверь. Однако ни кто не пришел и даже не ответил.
Походив по темнице туда-сюда, я начала замерзать. Все-таки здесь очень холодно и очень влажно, будто я под землей нахожусь. Предположение мне совсем не понравилось. Паника начала сжимать грудную клетку, мешая дышать, выступил холодный пот, и отчаянно захотелось колотить в дверь до последнего, кричать до хрипоты, но чтобы меня отсюда выпустили. Дело плохо, не помню, чтобы страдала клаустрофобией.
Неимоверным усилием я успокоила разыгравшееся воображение и подняла с пола единственное, что хоть немного могло меня согреть — плотный плащ с капюшоном. Накинув его на озябшие плечи, поежилась от пробежавших мурашек и замерла. Сняла плащ и всмотрелась в эмблему Школы, вышитую на рукаве: хищный, зубастый цветок на фоне красной луны. И эти нашивки…Кому с боевого факультета я так насолила? И… и что теперь со мной будет? Ищет ли меня кто-нибудь?
Я вновь нервно заходила по крохотной камере, меряя ее шагами. Пять в ширину и шесть в длину – вот и весь мой путь.
Сколько времени так прошло — не знаю. По моим подсчетам бесконечно много. Ноги в тонких ученических туфлях замерзли, и пришлось прыгать и бегать на месте, чтобы хоть немного их согреть. Незаметно для меня соленые слезы заблестели на глазах и прочертили влажные дорожки на щеках, срываясь и падая на холодной пол. В первый раз с тех пор как я попала в эту чертову Школу, я раскисла, и позволила чувствам вырваться наружу. Ни проделки Хольтор, ни незаслуженные наказания, ни откровенное избегание меня одногруппниками не смогли выжить из меня и слезинки. А сейчас я лила слезы отчаяния, обнимая руками плечи, и жалела себя любимую. Пока…
Пока за дверью не послышались уверенные шаги. Тыльной стороной ладони я вытерла глаза и притихла. Заскрежетал открываемый замок, дверь со скрипом отворилась и на пороге моей камеры появился…
– Дениэрал!? — прошептали замерзшие губы.
– Ага, я. Прости, задержали.
И пока я не успела что либо сообразить, парень прошел в камеру, захлопнул дверь и бухнул рядом со мной здоровенный походной рюкзак.
– Замерзла, наверно? Сейчас отогреем.
Дениэрал присел и принялся извлекать из недр рюкзака складной, маленький столик, два таких же складных стулика, надувной матрас с насосом для него, котелок, бутылки с водой, чай в пакетиках и разнообразную еду. А когда рядом со мной приземлился толстенный, шерстяной плед, я, наконец, отмерла и шепотом спросила:
– Что происходит?
— М? — синеволосый отвлекся от своего занятия и поднял голову, – в смысле?
— Т-ты меня п-похитил. З-зачем? -- зубы от нервного перенапряжения и холода начали отбивать чечетку.
Парень прищурился, нахмурился и встал:
– Записку, значит, не нашла.
– З-з-записку?
Дениэрал тяжело вздохнул, неожиданно прижался ко мне и сунул руку в карман плаща. После достал сложенную бумажку и вручил мне: