Демоница тут же передумала что-то говорить и, насупившись, приступила к еде. Ее примеру последовали и другие. Хотя многозначительные взгляды, которыми обменивались Латта и Саша весь обед портили мне аппетит.
Но с другой стороны обижаться на подруг за их интерес к моей личной жизни, а уж тем более запрещать им обсуждать ее, я не имею права. Ведь и сама когда-то вытянула из Латты ее историю любви с Владом, а потом и с Саши стрясла, как так получилось, что они с Деном теперь пара.
И пока жевала вкусную поджаренную котлетку, я задала себе вопрос: «А почему, собственно, я так остро реагирую на намеки девушек?». Поразмыслив немного, я сама же себе и ответила: «Именно потому, что это всего лишь намеки, а хочется чтобы…».
Эх…мечты…
Пришлось все так же самой себе признаться, что Риэль мне нравится. И отнюдь ни как преподаватель или брат моего друга, а конкретно, как мужчина может нравиться женщине.
После столь смелой мысли котлета потеряла для меня всякую привлекательность, а ждать завтрашнего вечера стало еще тяжелее. В голове постоянно крутились слова подруг про поцелуи и увлечения студентками, и та самая фраза Риэля: «Чудо мое, а я могу и очень хочу иначе». Все это окончательно лишило меня покоя, в животе все скручивалось от волнения и предвкушения чего-то необычного и, возможно, волшебного, сказочного. От предчувствия, что скоро моя жизнь поменяется.
Из нелегких дум меня выдернул Ден, напомнив, что сейчас у нас занятие в оранжерее и нужно поторопиться, чтобы не опоздать. Сморщившись от мысли, что сейчас снова нужно идти по холодной и промозглой улице, я неохотно встала, попрощалась с друзьями и потащилась за оборотнем.
Остаток дня я провела как на иголках – постоянно оборачивалась, вглядывалась в толпу и кого-то выискивала. Ну, ладно, не кого-то, а конкретно кое-кого. Риэля. И стоило мне вдали заметить каштановую шевелюру, как сердце мое замирало, и живот сводило судорогой. Хотя кто-то это чувство называет порхающими бабочками, но по моим ощущениям, там завелась маленькая змейка, которая по сигналу: «Риэль!», сворачивалась в тугое кольцо и не разворачивалась, пока кто-то, кого я приняла за старшего Шаргова не покидал поля моего зрения.
Отвлечь меня смогли лишь новые волнения – мне предстояло встретиться с Джером.
Перед дверями кабинета профессора я стояла довольно долго и ни как не могла собраться с духом, чтобы войти, пока их не открыл сам хозяин:
– И чего стоим, студентка Огнева? – Джер посторонился, пропуская меня, – проходите, располагайтесь.
Кабинет профессора был небольшой, однако очень светлый. Простая, но добротная мебель из светлого дерева, большое окно почти во всю стену, книжные полки, забитые до отказа и застекленный шкаф с разными подписанными бутылочками. Именно он и привлек все мое внимание. Я с интересом подошла к нему и, кажется, перестала существовать для всего мира. Чего тут только не было! Мечта зельевара! Моя мечта…
– Студентка присаживайтесь.
Джер криво улыбнулся обернувшейся мне и, указав на стул для посетителей, разместился в своем удобном глубоком кресле за рабочим столом.
Бросив тоскливый взгляд на стеллаж, я покорно подошла к указанному стулу и села.
– Сколько?
Профессор не стал тянуть резину и начал с главного, но я хоть и знала о чем разговор, все равно попыталась увильнуть от щекотливого вопроса.
– Что сколько? – сделала невинное лицо и похлопала глазками.
– Ева, не включайте дурочку. Вы прекрасно поняли, о чем я. О зельях, которые вы вынесли из лаборатории, хотя знали, что это запрещено.
Что ж отпираться смысла нет, он и сам все прекрасно знает.
– Пятнадцать. – Сдалась я.
У Джера аж глаза округлились. А если учесть, что от глаз у него только белки, то смотрелось презабавно.
– И когда только успела? – ошарашено спросил преподаватель.
Я лишь плечами пожала и стыдливо опустила глаза.
– Ну, и шустрая ты Огнева.
– Мне это уже говорили. – Я не хотела, но самодовольная улыбочка все равно тронула мои губы.
– М-да, – мужчина задумчиво постучал пальцами по столешнице, – раз ты мне правду сказала, то и я вокруг да около ходить не буду. Ты должна все вернуть мне, – я загрустила, и мои плечи поникли, но разговор на этом не закончился, – или расскажи мне о Латте Виту.
Вот теперь у меня глаза из орбит полезли. Я вскинула голову и уставилась на сидящего напротив красноволосого преподавателя.
– Я не понимаю.
– Все просто Ева, не буду скрывать – Латта мне нравится, – мужчина серьезно взглянул мне в глаза, – и даже больше. Но видишь ли, наши отношения… они… Как бы это сказать?
– Она вас терпеть не может. – Брякнула я и, осознав, что только что вылетело у меня изо рта, захлопнула его и ладошкой прикрыла.
Однако Джер не рассердился. Он печально улыбнулся и кивнул:
– Да, именно так. Я сделал все для этого. Но теперь я хочу наладить наши отношения, а ты ее подруга и многое знаешь о ней. Вот и поможешь мне в обмен на зелья и еще кое-что.
– У меня только один вопрос – а зачем вы так увлеченно издевались над Латтой?
Я не ждала, что профессор ответит, но он опять меня удивил.
– Я был зол. Она когда-то мне много крови попортила… Но в этом году, когда Латта вернулась с каникул, все изменилось.
Кажется, Джер чувствует себя не в своей тарелке, рассказывая все это мне, однако его печальным голосом, как и жалостью я не прониклась – мне за подругу было обидно.
– Нет, профессор, я лучше всего своего запаса лишусь и моей лаборатории, чем сдам вам Латту. Вы ее не достойны.
И почему язык мой работает быстрее мозга? А?
Мужчина нахмурился:
– А кто ее достоин? Влад Зароски?
Я скрестила руки на груди и перевела взгляд с Джера на темное окно. Я думала.
Латта уже давненько не говорила о брюнете, да и его связь со Смирновой ее не волновала. Так может она уже и думать о нем забыла?
Как поступить? Сделать, что просит профессор? Или послать его и потерять драгоценный клад, но при этом остаться с совестью в ладах? А может Латте все рассказать?
Я схватилась за голову, так как та начала болеть от роящихся мыслей и решительно встала:
– Значит так, я сдавать подругу вам в руки не хочу. Но и счастья ей желаю. Поэтому сначала я разузнаю, что она о вас думает. И если с ее стороны есть хоть капелька симпатии, то я расскажу все, что вы захотите, а если нет, то не обессудьте. А зелья, – тут я запнулась, – принесу все завтра, а то мне на работу уже пора.
Развернувшись к двери, я сделала несколько шагов, но меня остановил Джер:
– Хорошо Ева. Ты молодец. И можешь все оставить себе, только на других не используй, а то придется все ректору рассказать. Не обессудь.
Я сухо поблагодарила профессора и опрометью бросилась в библиотеку.
А там меня поджидал сюрприз. На мое появление Тото ни как не отреагировал. Он с мечтательным выражением на лице сидел за своим столом и водил пальцем по столешнице. Присмотревшись, я поняла, что именно он чертит. Сердечки.
Ох, кажется, потеряли мы нашего ехидного и вредного библиотекаря. Хотя данная ситуация может пойти мне на пользу.
Откашлявшись, я привлекла к себе внимание начальника и поинтересовалась, чем мне сегодня заняться.
– Не знаю, – отмахнулся вампир, – не первый день работаешь. Сама придумай.
– Хорошо. Тогда в закрытом секторе порядок наведу.
Я бросила украдкой взгляд на Тото и, убедившись, что он снова весь в мечтах, выудила из ящичка заветный ключик и не спеша, насвистывая направилась меж стеллажей. А как только полки скрыли меня от глаз мужчины, со всех ног бросилась в другой конец библиотеки.
Дрожащими руками я вставила ключ в замок и вошла в святая святых Школы. Поставив на пол взятое для конспирации ведро с водой, я подошла к полке, на которой в прошлый раз видела тот самый справочник по запрещенным зельям, и взяла в руки толстенный и тяжеленный талмуд.
Раскрыв его оглавления, я застонал – тут столько всего! И все названия витиеватые и незнакомые. Нет, бы написать «Запрещенное зелье приворота» и все, ни каких проблем. Нет же, напридумывали.