– То есть вы не верите, что земной офис КОЛИН волнуют нарушения Хартии Долины? – надавил журналист.
Мартина Сакран молча шла дальше. Слегка ускорила шаг, повернула за угол и оказалась, как я понял, на Маск-Плаза. Впереди виднелось небольшое скопление фигур. До меня дошло, что она, похоже, направляется на собственную демонстрацию.
Ни разу не смутившись, мистер Бесстрашный Внештатник поспешил следом за ней.
– То есть вы хотите сказать, – немного запыхавшись, выпалил он, – что все эти миллионы, потраченные на то, чтобы привезти сюда аудиторов… вся эта подготовка… все эти расходы… это все обман? Показуха?
Что-то изменилось в осанке Сакран. Не знаю, можно ли назвать это решимостью, уж слишком она горбилась. Но Мартина остановилась и уставилась на своего мучителя. Красивые, узкие черты лица под шапкой коротко стриженных серых волос, ее отец продолжал жить в этих скулах, глазах и изгибах челюсти. Но жизнь, потраченная на политический активизм, оставила свой след, забрала с костей излишнюю плоть и оставила взамен резкие черты лица, морщины под глазами и суровый, пристальный взгляд.
– Слушай, придурок… у меня нет времени учить тебя принципам экономики, а они понадобятся тебе, чтобы понять, что на самом деле здесь происходит. Но давай начнем с основ. Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, сколько прямых инвестиций корпоративные партнеры КОЛИН влили в Долину хотя бы за два последних года?
– Я, э-э… – разумеется, он не имел.
– Официально раскрытая информация – 128 триллионов маринов. Судя по прошлому опыту, реальная цифра примерно на 40 процентов больше. Усек?
По записи этого понять было нельзя, но, похоже, репортер кивнул. Сакран кивнула в ответ и изобразила кислую улыбку. Она знала, что выступала в шоу уродцев, знала, что была лишь приманкой для пресыщенного зрительского аппетита, просто маленькой кислой закуской в медиабуфете. Она знала, что, вероятнее всего, кричит в пустоту. Но все равно полезла в бутылку. Десять лет в изгнании, а она явно не собиралась завязывать.
Может, просто не умела.
– Отлично. А теперь возьмем эту знаменитую горстку миллионов, о которой ты тут вякнул, предполагаемую стоимость оснащения и развертывания аудита. Как думаешь, она что-то значит в сравнении с парой сотен триллионов? Правильный ответ: нет, ни капли. Эта горсть реголита, брошенная в лицо пылевой буре над плато Тарсис. Не важно, как сильно бросишь, как высоко прицелишься – это ни хера не изменит.
Над моей головой, словно желая подчеркнуть ее слова, начали тускнеть потолочные плитки. В сгустившемся полумраке прямоугольник экрана стал светиться еще ярче, и глядящее с него мрачное и красивое лицо внезапно показалось мне еще более одиноким и пронзительным. Словно призраки прошлого Сакран окружали ее, сгущая темноту вокруг.
Я невольно почувствовал приступ сочувствия. Плохая политика – не единственный способ оказаться в изгнании.
– А теперь, если вы меня извините, – произнесла она с все той же мрачной иронией, что и раньше, – мне тут еще перед демонстрацией выступать. Видите ли, даже здесь, на Марсе, некоторые понимают, насколько глубоко уходят корни этих проблем. Даже здесь некоторые пытаются изменить ситуацию на уровне, который действительно имеет значение. Подходите, послушайте, может, что-нибудь и поймете.
Мы так и не узнали, принял ли бесстрашный репортер приглашение, – репортаж оборвался на кадре, в котором Мартина Сакран уходит прочь, сменился рекламной паузой. Я хмыкнул, воспоминания порхали в голове испуганными мотыльками. В свое время, еще до Карлы Вачовски, я столкнулся с немалым количеством сакранитов – в те дни пиратство по политическим мотивам входило в число профессиональных рисков любого оверрайдера на внутрисистемных рейсах. С ним было сложнее справиться, чем с обычными, ориентированными на получение прибыли бандами, но это не…
Дверь тихо щелкнула.
Я слегка напрягся. Конечно, не думал, что со мной что-нибудь случится, пока я нахожусь в камере под наблюдением, особенно сейчас. С той бурей, что сейчас разразилась вокруг проверки, я, наверное, волновал ДПБ в последнюю очередь. Но у департамента была длинная история передачи прав частным правоохранительным фирмам, типа «Эм-Джи-4», так как Хартия удачно трактовала права компаний как граждан. В открывшуюся серую зону можно было глубоко провалиться и сильно ушибиться, ударившись о землю.