Разум Кевина был домом ужасов. Я боялась пошевелиться, поскольку все, что я делала, казалось, резонировало сквозь него, и там не было четкого пути или направления. Я попробовала осмотреть его в карте света, которая должна была стать моим проводником, но его свет был серым, кроваво-красным, практически ничего чистого. Ох, Кевин. Количество пережитых им страданий разбивали мне сердце, и эти воспоминания никогда его не оставляли. И какой бы осторожной я ни была, эти частички все равно перемещались, вытекали, вскрывались, пока я продвигалась вперед.
И воспоминания просачивались, неважно, хотела я знать их или нет.
В ночь, когда она , наконец , сделала это, в ночь , когда она выключила свет и забралась в кровать и сделал а ЭТО , все стало запутано, все пере вернулось вверх дном ; он чувствовал себя ужасно , и неправильно , и взволнован о, и отвратительно, и напугано, и обеспокоенно, и с ним было что-то не так , и что же подумает п апа? Но папа уже спал, пьяный в стельку, и что есть, то есть, и хот ь он и не очень хотел, он сделал; что-то было тошнотворное в том , что он не мог это контролировать, и …
Боже, хватит! Я выдернула себя, но память была словно деготь - не отлипала. Не уходила.
… после того как все закончилось, она ушла и он пытался уснуть, но что-то было не так в голове, что-то, что он не мог начать, не мог остановить, не мог контролировать, и это тепло, это мерцание, и он мог почти...
Когда он проснулся, дом был в огне. Его кровать была в огне. И он мог слышать, как кричит его отец.
И огонь не обжигал его, он капал с него, словно пот, и его чудовищная мачеха Иветта орала ему ПРЕКРАТИ, КЕВИН, ОСТАНОВИСЬ, но он не знал как, и что бы она ни делала, это не помогало, и когда он нашел сво его отца и по пытался вытащить его, кожа просто …
Я высвободилась от ужасов Кевина с рывком, который ощутила всей своей душой, и постаралась как можно меньше задевать, пока неслась по этим грязным, захламленным коридорам памяти, избегая ловушек, где вещи шептали и манили, похожие…
Похожие на четкий путь.
И я была потрясена, обнаружив, что это была… я.
* * *
- Она - сука, - сказал Кевин Черис. Они сидели в задней части самолета, преодолевая зону турбулентности, и он смотрел на мой затылок несколькими рядами дальше. - Без обид.
- Я и не обижаюсь, - бодро проговорила Черис. Турбулентность как будто согласилась с ней каким-то странным образом, или, может быть, это было просто дополнительное свечение, которое, казалось, она приобретала с Кевином. Обида была всего лишь частью того, кем он был, но в компании Черис это исчезало, как лед летом. - Она может быть, конечно. Но она хороший человек, Кев. Как и ты.
Он фыркнул. - Ты не знаешь меня.
Боже, это было правдой. Кевин творил ужасные вещи, но с ним творили вещи и похуже. Я не могла винить его. Я и представить не могла, сколько сил потребовалось, чтобы преодолеть все это в первую очередь.
- Кроме того, - сказал он, - она просто ищет повод, чтобы меня сдать. Она думает, что я опасен.
Я поняла кое-что важное. Кевин и правда меня боялся, и он искренне уважал меня. Я ему не нравилась. Я ему никогда не нравилась, не в том плане, как это было с Черис, но имело значение то, что я говорила ему. Что делала.
Я должна была стать авторитетом в его глазах. Кевин ненавидел авторитетные фигуры, но он также в них и нуждался.
Тоже касалось и Льюиса... уважение, презрение и нужда, все закручено вместе в токсичную смесь.
- Ты опасен, - сказала Черис, и подмигнула ему. Она потянулась и взяла его руку в свою. Ему нравилось, как ее маленькие пальцы обернули его, нравилось, как она пахла, как она звучала, и выглядела, и ощущалась. Черис была единственной вещью в его жизни, которую он любил без осуждения.
Без недовольства.
Он готов на все ради нее.
Боже, она была прелестна. Не просто прелестна - красива. И она была такой... ярк ой . Иветт а была прелестна , но в дешевом роде, распутн ом, но Черис… когда она улыб алась , это было подобно солнцу.
Какого черта она делала, зависая с этой бессердечной сукой Джоанн… (которую он тем не менее уважал...)
... Черис была кем-то, кому он мог п омочь. Кем-то теплым и мягким, и кем-то, кто нуждался в нем, нуждался в НЕМ. И когда он встал между ней и неприятност ями , она заставила его чувствовать... О н был слишком молод для нее, она дразнила его, но она не рассматривала его в таком плане, не серьезно.
И она не использовала его. Она просто была... удивительной. Мил ой и добр ой, и смешной , и нормально й, в тех смыслах, каких он раньше никогда не знал. Она не хотела ничего, кроме его компании и его врем ени .
Она не искала преимуществ а - черт, у нее парни ползали по битому стеклу, чтобы пригласить на свидание. Она в нем не нуж далась.
Но в каком-то плане все-таки нуждалась, и от этого становилось намного лучше.
И от этого стало намного хуже, когда он потерпел поражение в лесу.
Я нашла. След снова потускнел, словно солнце Черис скрылось за облаком, и все его внутренние демоны повылезали из своих укрытий, не более чем за один удар сердца.
Я перевела дыхание и провалилась глубоко в его воспоминания.
* * *
Сначала все было хорошо. Лучше, чем хорошо. Хранители дали ему задания, и он даже сам удивился, насколько хорош он был в их выполнении. Льюис временами вел себя как задница, но он показал ему разные приемы, и Кевин учился, хоть и не хотел давать понять, что был внимателен. Не круто быть слишком усердным.
Поэтому, когда Хранители забросили его на передовую линию Калифорнийского пожара близ Палм-Спрингс, он взял с собой Черис. Не должен был, ему говорили оставить ее в базовом лагере, но она хотела поехать, а он хотел зрителей, так? Кого-то впечатлить.
Так что он был во всем виноват.
Сначала он работал именно так, как хотел. Он был обучен, как взять под контроль огонь путем создания противопожарных барьеров, и он мог бы сделать это быстрее и лучше, чем обычные пожарные, без риска потерять контроль над собой независимо от того, насколько растянулась линия огня. Он проделал хорошую работу, очень хорошую работу, а Черис снабжала его водой и иногда поздравительными поцелуями, которые были просто потрясающими.