— Очень хорошо, Долфин. Буду с нетерпением ждать возможности почитать твое сочинение. Наверняка получится нечто захватывающее. — Милостиво кивнув, мисс Хилл двинулась к стеллажам, где хранилась викторианская литература.
Мистер Гаррисон ее сопровождал. Когда она, покончив со своими делами, скользнула по тщательно натертому полу к двери и выпорхнула из библиотеки, он обернулся и хитровато нам подмигнул.
— Не знаю, что там на самом деле — я хочу сказать, на том листке, который ты прячешь, Долфин, — но я бы на вашем месте избавился от этой бумажки. И как можно быстрее.
— Спасибо, мистер Гаррисон, — кивнула я, пряча бумажный комок в карман.
Ах, как бы мне хотелось, чтобы моим учителем был мистер Гаррисон, а не мисс Хилл, но он вел третьи классы. Ученики дружно его обожали. Стоило ему только выйти во двор, как они мигом облепляли его со всех сторон, точно мухи пряник, и висли на нем гроздьями. Как-будто он был их общим папой. Вот бы мне такого папу, подумала я.
В конце концов я написала сочинение и назвала его «Мой папа». Ну… точнее, я рассказала все Оливеру, он записал, а я потом переписала своей рукой. К тому времени, как я добралась до конца, рука у меня уже отваливалась от усталости.
МОЙ ПАПА
Я обожаю своего папу, он просто супер. Он приезжает и видится со мной только раз или два в год, потому что он всегда путешествует по всем морям и океанам, сколько есть в мире, и изучает дельфинов. Поэтому меня тоже назвали Долфин. Мой папа понимает крики дельфинов и может плавать среди них, и в следующий раз, когда он приедет повидаться со мной, он сказал, что возьмет и меня с собой и я буду кататься на спине у дельфина, и держу пари все просто сойдут с ума от зависти, а мой лучший друг Оливер тоже, если захочет, сможет покататься на дельфине вместе со мной.
— Это правда? — спросил Оливер.
— Правда что? Покататься на спине у дельфина? — переспросила я. — Ну… не совсем.
— Нет… правда, что я твой лучший друг?
— Конечно. Ведь ты же придешь к нам пить чай? — ответила я.
Но меня понемногу начали одолевать сомнения. После школы мы зашли за Стар, и все вместе отправились домой. Стар было не узнать — она была просто до слащавости мила, болтала с Совенком, словно он был ее младшим братишкой, и тарахтела без умолку, всю дорогу рассказывая ему уморительные байки о каких-то глупых проделках ее хоккейной клюшки. Оливер заливался смехом. Я угрюмо тащилась сзади, начиная понемногу чувствовать себя лишней, но тут Оливер вспомнил обо мне. Он воспользовался тем, что Стар зашла в магазин, и неожиданно заявил:
— А мне нравится твоя сестра.
— Она всем нравится. А ты заметил, какая она хорошенькая? А волосы какие!
— Просто великолепные. — Оливер немного помолчал. — Но не такие классные, как у тебя! — выпалил он вдруг.
Конечно, все это было очень мило, но прозвучало настолько по-дурацки, что я от неожиданности побагровела.
— Что это с тобой, Дол? — поинтересовалась Стар. — Ты красная, как помидор. — В руках она держала огромный бумажный пакет.
— Ничего.
— Батюшки, Оливер! Что ты ей такое сказал?
— Ничего.
— Ну вы прямо как попугаи: только и твердите «ничего», «ничего», — передразнила нас Стар. — Нате, несите сами.
И с этими словами она сунула нам свой объемистый пакет. Чего там только не было! Фруктовый шербет с орехами, тоненькие банановые хрустики и тянучки, кока-кола, колечки с ликером и длинные палочки мармелада в форме извивающихся змей.
— Ух ты! Клево! — восторженно заверещал Оливер.
Всю дорогу до дома мы изнывали от нетерпения, глотая слюну и непроизвольно облизываясь. Но стоило мне только увидеть знакомые очертания сломанных садовых ворот и парадную дверь, как настроение у меня упало. Меня стало слегка подташнивать, а во рту появился противный металлический привкус.
— Какой у вас большой дом! — вежливо сказал Оливер. — А вот у нас совсем крошечный, да и то, боюсь, нам с мамой скоро придется переехать из него в самую обычную квартиру.
— У нас тут тоже только квартира. Внизу, на первом этаже, живет одна старая кошелка. А вот наверху, прямо над нами, — самое настоящее привидение!
— Привидение?! — Оливер недоверчиво хихикнул.
— Угу. Только не думай, что это обычный, давным-давно осточертевший всем тип в дурацкой ночной рубашке. Нет, у нас призрак что надо, пальчики оближешь! Жуткого вида труп, разлагающийся прямо на глазах, вонь от него — не продохнешь, весь в могильных червях и при этом еще на каждом шагу от него отваливаются кусочки и с мерзким хлюпаньем падают на пол. Представляешь?!
Оливер нервно захлопал глазами.
— Заткнись! — возмущенно прошипела Стар, вставляя ключ в замочную скважину. — Не слушай ее, Оливер. Просто человек, который жил в квартире над нами, умер. Почему-то никто так и не удосужился забрать из квартиры его вещи, а нам с Дол как-то почудилось, будто он, шаркая, поднимается по лестнице к себе наверх.
— Правда?! — замирающим голосом спросил Оливер.
— Конечно, неправда! — фыркнула я. — С нами всегда так: сколько ни старайся, никогда не догадаешься, что правда, а что — нет.
Я шагнула в подъезд вслед за Стар и потащила за собой Оливера. Даже тут, внизу, все было пропитано сладким ароматом пекущегося теста. Мы со Стар украдкой обменялись взглядами. На лице у нее была написана тревога — наверное, она, так же как и я, сейчас гадала, уж не взбрело ли Мэриголд, часом, в голову снова испечь тысячу и один кекс. Но когда мы вошли в кухню, то, к счастью, обнаружили всего один, зато какой! Совершенно потрясающий — сверху донизу облитый засахаренной глазурью, он вдобавок был еще весь усыпан коричневыми марципанами.