Нет.
Две недели после моего четырнадцатого дня рождения. Ночь убийства моих родителей.
Нет, нет, нет.
Пожалуйста, не надо!
Моя рука взлетела ко рту.
Мой разум сломался, и стена, которая только что рухнула, была внезапно восстановлена, блокируя небольшой кусочек, который я видела.
Мои мысли карабкались, стирая любые доказательства, свободные от моего разума. Идеальный ластик для сломанного мозга.
Это было то, отчего меня защищала моя амнезия.
Правда о том, что случилось той ночью. Правда я не была достаточно сильна, чтобы с ней столкнуться.
Теперь я знала, почему Артур думал, что я убегу, когда вспомню. Я поняла, почему он каменел от мысли, чтобы сказать мне.
Но он ошибся.
Был не прав.
Я не ненавидела его — я никогда не смогла бы ненавидеть его.
Но я могла ненавидеть тех, кто был там в ту ночь — тех, кто разрушил не только мой мир, но и мир мальчика, которого я любила до такой степени, что эту любовь нельзя было уничтожить.
Эта ночь была отвратительной. Залита кровью, обманом и ужасом.
Артур. Господи!
Что они с ним сделали... Это было мерзко.
Мое сердце сжалось, блокируя остальное, как тяжелый смог.
Ложь имела больше смысла, чем правда, но я знала, кому верить.
Реальность не была четкой или простой. Она была искажена и скрывала так много грехов.
И мой разум не хотел, чтобы я помнила.
Он защищал меня только по одной причине.
Одна жизненно важная причина для самосохранения.
Истина могла убить меня.
Правда была отвратительной.