— Нет, правда, — выдохнула я.
А если бы склонялась, то не сказала бы.
Мое сердце сжалось от того каким пустым и страшным было мое будущее. Насколько неизвестным. Каждое решение приходило с последствиями, что я не знала исход, или как отреагирую, пока оно не реализуется. Я напряглась, пытаясь вспомнить хоть что-то. Но меня встретила только пустота.
Мир вокруг нас остановился, замедлился, все остальное не имело значения, лишь сердцебиение и дыхание. Артур пошевелил пальцами, поглаживая мою ключицу.
— В таком случае второй вариант не требуется. — Он наклонился ко мне, шепча мне на ухо. — Я не в восторге от мысли, связать тебя по рукам и ногам, сунуть кляп в твои красивые губки и бросить в мусорный бак, чтобы дожидаться меня. Скорее всего, ты умрешь от помойной вони или жары.
Мое сердце заколотилось.
— Ты не посмеешь.
Он хмыкнул.
— Я признаю, из нашего краткого общения, у тебя сложилось обо мне ошибочное впечатление. Ты видела меня слабым, — он ткнул кончиком указательного пальца в мой висок, — я заставил тебя поверить, что я… как это слово... приличный.
Я втянула воздух.
— Я знаю, что ты не слабый.
Он с трудом улыбнулся.
— Чертовски верно, Забывчивая Девушка. Я не слаб. И тебе не мешало бы запомнить это. Ты не захочешь, чтобы я был твоим врагом.
Что-то в его тоне заставило мою кожу покалывать. Врагом. Он говорил о своем опыте.
— Сколько их у тебя?
Его бровь изогнулась.
— Чего?
— Сколько врагов?
Он отпустил меня, отступив и отходя подальше.
— Слишком много, чтобы ты поняла. — Указывая на свой мотоцикл, он щелкнул пальцами. — Оставайся. Я даю тебе один шанс. Если ты сбежишь, я обещаю, что найду тебя. А если ты заставишь искать себя, я не стану утруждаться, продавая тебя, вместо этого я превращу твою жизнь в ад.
Не говоря больше ни слова, он развернулся и рванул к тюрьме.
Я присела на мотоцикл, поражаясь тому, как же я влипла. Он скрылся через вход для посетителей, оставив меня свободную, вольную, полностью одетую в мужскую мешковатую одежду под полуденным солнцем Флориды.
Беги.
Желание сбежать было сильным. Мои ноги сами собой волочились, отходя от его мотоцикла.
Жди.
Я остановилась.
Посмотрев направо и налево, я поднесла руки к своим спутанным рыжим волосам. Я не позаботилась о своих волосах в душе прошлой ночью, поэтому они нуждаются в мытье, зубы в чистке, а я — в воспоминаниях. Головная боль сдавливала виски от напряжения, когда я пыталась вспомнить.
Солнце сияло сверху, опаляя мою кожу и без того обожженную прошлой ночью.
Я тихонько застонала от усталости. Я не знала, что я делаю — с риском и опасностью, с которыми столкнулась. Но было кое-что, что я не могла игнорировать, то в чем я была уверена. И я должна была выяснить это, независимо от моей безопасности.
Артур Киллиан был ключом к восстановлению моей памяти. Я не знала, как я это поняла. Я не собиралась в этом разбираться. Но мое сердце взяло верх, в то время пока мой разум отправился в нежелательный отпуск.
***
Я вздохнула, двигаясь в направлении Триумфа.
Я осталась.
К лучшему или к худшему.
Килл выделялся как черное пятно на сером здании. Даже в толпе людей, окруженный таким количеством полицейских, он был как сигнальный огонь в темноте.
Я затаила дыхание, когда он посмотрел в сторону своего мотоцикла. Печаль отразилась на его лице, он упер руки в бока.
Его глаза метались вокруг парковки, разыскивая что-то. Разыскивая меня.
Он зашагал вперед, без намека на раны и боль. Он двигался, как человек, едва контролирующий свою ярость, затем управляющий своими чувствами с пугающей легкостью. Он был мастером дисциплины, запирающим эмоции так же легко, как дверцу шкафа.
Я не отходила от моей крошечной полосы тени, подаренной мне белым «Land Rover», за которым я присела.
Целый час я простояла под ярким солнцем, но когда секунды стали превращаться в минуты, а стянутая кожа на носу говорила мне, что я обгораю, мне пришлось переместиться.
Паника бурлила в моей крови, пока я искала какое-то подобие тени. Я могла не помнить, как я горела, или как заработала тело покрытое шрамами, но моим инстинкты сохранились, и им была ненавистна сама идея обжигаться добровольно.
Килл зашагал к своему мотоциклу, его губы скривились, когда он зло выплюнул: