Когда мы вошли в торговый центр, голоса нетерпеливых покупателей, запахи различных блюд и ощущение дуновения благословенного кондиционера окружили нас.
Это напомнило мне другое время и место.
― Тебе нужно полностью сменить гардероб. Ты не можешь уехать за границу учиться резать невинных щенков и быть одетой в мешок.
Я покачала головой.
― А что делать, если мне нравится этот «мешок».
Что если это напоминает мне о прошлом, от которого я бегу?
― Не надо. Не делай себе еще больнее, ― взяв меня за руку, он добавил. ― Больше не спорь...
Флэшбэк угасал, как продолжительность жизни бабочки, оставляя меня в ожидании.
Толпа неуверенно расступалась, когда Килл и я вошли в поток, двигаясь по течению, в сторону фуд-корта.
Килл, не обращая никакого внимания, мощно шагал с высоко поднятой головой и сжатыми челюстями. Их удивляла не странная одежда на мне, или рост и телосложение мужчины идущего рядом со мной. Их удивляла кожаная куртка, перекинутая через плечо. И выргавированый девиз: «ЧИСТЫ В ПОМЫСЛАХ И ВОЗМЕЗДИИ. ИСПОРЧЕНЫ ВО ВСЕМ, ЧТО ТАК ВАЖНО», и символика того, за чем он стоял.
Байкер.
Преступник.
Непредсказуемый.
Сжав его руку, я прошептала.
― Они пялятся. Ты уверен, что мы должны здесь находиться?
Килл посмотрел вокруг.
― Ну, и черт с ними. Я с гордостью ношу этот патч, они просто игнорируют наш мир. ― Его губы изогнулись. ― Наверное, думают, что я тебя похитил.
Проскользнула небольшая улыбка,
― Они будут правы.
Он замедлил шаг, задумчивость промелькнула сквозь его сердитый взгляд.
― Столько всего происходит у нас под носом. Даже если они заподозрят правду, никто об этом не скажет. Знаешь, почему?
Я сделала глубокий вдох, чувствуя значимость того, что он говорит ― насколько близко было все, что мне необходимо было понять.
― Нет.
― Потому что так удобнее: верить в то, что им говорят, а не составить собственное мнение. ― Его глаза затуманились, когда пальцы больно сжались вокруг моих. ― Невиновность не имеет значения, когда люди предпочитают неведение.
Здесь, в переполненном торговом центре, держа за руку Президента байкеров, я увидела то, чего не должна была видеть.
Килл нес бремя внутри. Предательство было так глубоко, что он жил, дышал и чуть не умер с ним, все это время, разрушая свое счастье.
***
― Извини, ― прошептала я, выводя его из транса, резко возвращая к себе.
Его губы сжались, он рассердился, зашагав быстрее к небольшим ресторанам, кафе и известным сетям фаст-фудов.
Он не кивнул и не спросил, за что я извинялась. Он знал. Он просто не хотел признавать, что я раскусила его ложь.
Молча он отвел меня в заведение в стиле «Дикий-Дикий Запад», с лошадиной головой, шпорами и ружьями, вмонтированными в стены.
― Сядь, ― рявкнул он, заталкивая меня в черную виниловую кабинку.
Развернувшись, он направился в бар. Он быстро сделал заказ, затем скользнул в кабинку и уселся напротив, так и не глядя мне в глаза.
Мы сидели, неловко глядя куда угодно, только не друг на друга.
Декорации хорошо отвлекали, но я не могла остановить свои мысли от скачек назад к Киллу с каждым ударом сердца. Прошлой ночью я была так уверена, что знаю его. Я была настолько слепа в своей убежденности, что позволила ему оставить меня и впустить в мир, где у меня нет денег, нет гарантий безопасности, и нет перспективы когда-нибудь вспомнить, кто я на самом деле.
Все ради небольшого шанса, что моя интуиция не подвела.
Я понятия не имею, что я делаю.
Я все еще не знала, как я выгляжу.
Кто так жил? Кто дрейфовал по жизни совершенно пустой, и не разрывал мир на части, ища свое предназначение?
К счастью приготовление еды не заняло много времени: от запаха жира и соли у меня потекли слюнки.
Официант расположил на столе две больших тарелки с бургерами и картошкой фри.
― Вы, ребята, хотите немного майонеза? Соуса?
Килл покачал головой.
― Хорошо. Приятного аппетита.
Официант улыбнулся и покинул нас. Как только мы остались одни, Килл потянулся, чтобы взять свой бургер, но прошипел сквозь зубы, когда его правая рука отказалась сделать то, что он хотел.